авва Дорофей Array - Аскетика. Том I

Если же и после сего не перестанет стужать этот дух, перенеси мысль свою на иной какой предмет — Божественный или и человеческий. Прежде же всего, душа, хотящая угодить Богу, да возмется крепко и держится терпения и упования, как пишет святой Макарий. Ибо хитрость вражеской злобы для того и наводит на нас уныние, чтобы лишить душу упования на Бога. Но Бог никогда не допускает, чтобы душу, уповающую на Него, одолели напасти, ибо знает все немощи наши. Если и люди знают, какую тяжесть может понести лошак, какую осел, какую верблюд, и налагают на каждого по силе его; если и горшечник знает, сколько времени нужно держать на огне делаемые им сосуды, чтобы излишне передержанные — не потрескались, а недодержанные — не оказались слабыми; если и в людях есть довольно на их дела рассуждения, не тем ли более разум Божий ведает, какое какой душе навести искушение, чтобы сделать ее годной и способной к Небесному Царствию и удостоить ее не только будущей славы, но и здесь — утешения от Святого Духа. Зная это, да терпим все доблестно и безмолвно, сидя внутрь своей келлии.

Правда, иногда бывает крайняя нужда, как говорит святой Василий Великий, войти в общение и собеседование с каким-либо опытным и назидательным человеком, ибо благовременное и благонамеренное посещение такого человека и беседа с ним в меру, т. е. без празднословия и многословия, могут не только изгнать из души уныние, в ней гнездящееся, но и, доставив ей некоторый отдых, придать силы и усердия к дальнейшему подвигу в благочестии; но отцы, уразумев дело из собственного опыта, говорят, что в часы искушения лучше пребывать в келлии, неисходно безмолвствуя.

Много и бдительно мы должны наблюдать за духом тщеславия; ибо он весьма сокровенно, со всяким ухищрением, вкрадывается в наши намерения и действия, преграждает иноку путь к истинному преспеянию и силится исказить и извратить дело наше так, чтобы оно было не для Бога, но из тщеславия и человекоугодия. Поэтому нужно нам во всякое время строго испытывать себя и свои упражнения — внешние и мысленные: для Бога ли и для пользы ли душевной они совершаются? Надлежит всячески избегать похвал человеческих и, памятуя сказанное святым Давидом: Господь разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6), отгонять всякий льстивый помысл, внушающий сделать что-либо по человекоугодию. Так вседушно да утверждаем помысл свой, чтобы все творить нам по Бозе!

Если же кто, при всем желании своем так вести себя, побеждается иногда помыслом тщеславия против воли своей, таковый пусть исповедает помысл свой в молитве к Господу, и да преложит его на противное, смиряя и уничижая себя; и Сердцеведец, перед Коим открыта душа наша и всякое в ней движение, простит и не вменит нам его.

В борьбе с помыслом тщеславия нужно так поступать: когда почувствует побуждение чем-либо потщеславиться, тогда вспомним свои слезы и страшное оное предстояние наше перед Богом в особой нашей молитве, если имеем их. Если же нет у нас ни того, ни другого, представим себе исход наш из сего мира, и бесстыдное тщеславие этим отгонится. Если же и за сим оно гнездится в нас, убоимся — по крайней мере — того срама, который последует за тщеславием; ибо «возносящийся, еще здесь, прежде будущего века, не избежит унижения», — говорит св. Иоанн Лествичник.

А когда кто-либо станет нас хвалить, и своей похвалой, при содействии врага невидимого и собственного нашего ослепленного сердца, породит в нас мысль, что мы достойны чести и повышения, и способны к занятию высоких мест, тотчас же вспомним себе множество и тяжесть согрешений наших, или одно только из них, наиболее гнусное, вообразим в уме нашем и скажем себе: суди, достойны ли похвалы и чести так поступавшие!.. Тогда вдруг увидим себя совершенно нестоящими никакой и ничьей похвалы, и внушения бесовские отразятся и смущать нас более не станут, — сказал Никита Стифат. Если же нет в тебе больших и студных грехов, то помысли о том, сколь широка, совершенна и многообъемлюща всякая заповедь Господня, и увидишь, что все твое подвижничество — капля в сравнении с обширным морем.

Так, всегда заботясь, будем всячески хранить себя от тщеславия. Если же не будем трезвиться, но часто склоняться к тщеславным помыслам, то, укоренясь, они породят в нас презорство и гордость — начало и конец всякому злу.

Что сказать о презорстве и гордыне? Имена у них различны, а в сущности они — одно и тоже: и гордыня, и презорство, и высокосердие, и кичение — все они преокаянны, как говорит Писание: Бог гордым противится; и: Мерзок есть перед Господем всяк высокосердый (Прит. 3, 34; 16, 5), — и нечист именуется.