Кришнамурти Джидду: Открой свой разум любви

Да потому, что человек не знает смерти. Мы внушили себе, что смерть подразумевает превращение «я» в «ничто» и окончательное его исчезновение.

Но познали ли мы при этом радость и наслаждение жизни? И разве то, что мы называем жизнью, есть жизнь истинная? Для меня так это всего-навсего чередование печали, удовольствия и отчаяния!

Может быть, существует иная жизнь?

Жизнь — это осуществление и разочарование, и она продолжает свое движение. Я вижу красоту, вижу небо, вижу милого ребенка. Но я вижу также конфликт с моим ребенком или с соседями. Жизнь есть движение в конфликте и в удовольствии.

И при этом я прекрасно знаю, что в жизни — даже самой светлой — случаются кризисы. Я родился, и я умру. Больше сказать нечего.

Если я учусь тому, как жить, я учусь и тому, как умирать. Я хочу научиться тому, как жить: изучить печаль, удовольствие, страдание, красоту. Я учусь. И в учении жизни я изучаю смерть. Для меня такое ученье есть очищение. Мы относимся к жизни со знанием о жизни — со знанием причин, следствий, со знанием кармы. Ох уж эти вечные «я знаю», эти выводы и формулы!

Но о смерти я все равно ничего не знаю. Поэтому я хочу узнать о ней нечто. Однако я не могу этого сделать; только тогда, когда я войду в состояние ученья, я пойму смерть. Потому что смерть — это опустошение ума, опустошение его от знаний, которые я накопил.

Но как быть со страхом, с безымянным страхом Небытия? Ведь я не знаю смерти, а потому боюсь. Только если знаю — страха не будет.

Изучение смерти — я действительно не знаю, что это такое. Не существует никакой теории, никаких суждений, которые меня удовлетворят. Я собираюсь найти, и поэтому я собираюсь учиться. В этом нет никакой теории, никакого заключения, никакой надежды, никаких суждений, есть только сам акт ученья, а поэтому нет страха смерти.

Учитесь же, чтобы выяснить, что значит умирать.

Но и к жизни следует относиться со свежим умом, свободным от бремени лишних знаний. Когда ум вполне свободен от известного — верований, опыта, выводов, знаний, высказываний, которые я считаю верными, и так далее, — тогда смерти нет и уже никогда не будет.

Да, мы соткали из жизни изумительный по красоте узор. Да, чтобы достичь Бога, «я обязан соблюдать безбрачие», «помогать бедным», «самому принять обет нищеты» и так далее, так далее…

Смерть же говорит: «Вы не в состоянии даже прикоснуться ко мне». А я хочу прикоснуться к смерти. Я хочу придать ей форму в соответствии со своим образцом.

Смерть говорит: «Вы не можете коснуться меня, вы не можете играть со мной». Ум привык к игре, к плетению узоров из материала, собранного опытом.

Смерть говорит: «Вы не в состоянии пережить меня».

Смерть есть первичное переживание того состояния, которого я не знаю. Я могу придумывать формулы смерти или последней мысли, в которой заключено то, что затем проявится, — но все это чужие мысли. Я действительно не знаю. Поэтому я испытываю страх. Могу ли я узнать что-то о жизни и, следовательно, о смерти?

Так отбросьте знание — и посмотрите, что произойдет. В этом — истинная красота, подлинная любовь; в этом проявляется нечто настоящее.

…

Я одеваюсь в слова, которые вы, может быть, чувствуете в те редкие мгновения, когда сыты всеми своими делами — церквями, политикой, банками, ничтожеством домашней жизни, скукой работы, всеми глупостями жизни, оскорбительными для человеческого достоинства. Если вы двадцать лет потратили на то, что день изо дня ходили на службу или готовили еду и одного за другим производили на свет детей; если вы познали такие удовольствия, как скука, ничтожество и безнадежность всего сущего, вы должны иногда задаваться вопросом: есть ли возможность внезапно, нежданно обрести изначальный источник, собственную суть вещей, чтобы жить, действовать, раскрываться духовно, читать себя как книгу, изучать себя как философскую дисциплину, как картину. Мечта каждого — одеться в слова, оказаться в Центре, Источнике всех деяний, любви, любого поступка.

Проникнуть в реальность? Традиция медитации. Реальность и безмолвный ум.

На протяжении всей своей истории человек, сознавая краткость своей жизни, полной тревоги и печали, и неизбежность смерти, всегда формулировал идею, именуемую Богом. Человек знал, что жизнь быстротечна, и его непрерывно тянуло к чему-то Великому, Высшему. Человеку хотелось обрести Великий Опыт Мира, который бы полностью отличался от человеческого мира: превосходил бы его и лежал бы выше его убожества и страдания. Человек надеялся найти этот трансцендентальный, неясный мир через поиск — он надеялся разыскать его. Но можем ли мы постичь эту тайну?