Ларри Розенберг - Жизнь в свете смерти. Об искусстве быть живым

Все это напоминает мне историю об одном знаменитом мудреце. Когда его спросили, откуда он черпает мудрость, он ответил: «Вставая утром с постели, я провожу день так, как будто не знаю, доживу ли до вечера». Слушатели были озадачены. «Но ведь никто этого не знает», — возразили они. «Да, но не все следуют моему правилу», — ответил мудрец.

Закон непостоянства сам по себе не хорош и не плох. Это просто факт, наиболее очевидный факт земной жизни. Мы живем так, как будто не верим в его истинность или знаем, что из него есть исключения. Закон непостоянства подобен закону тяготения, который действует на нас независимо от того, признаем мы его или нет.

И снова приведу стихи VII Далай–ламы. Он описывает мужчин, ушедших в бой:

Утром души мужчин были полны надежд,

Когда они обсуждали, как победят врага и защитят землю,

А с наступлением ночи их тела стали добычей птиц и собак.

Кто мог подумать, что он сегодня умрет?*

* Gyalwa Kalzang Gyatso, «Meditations on the Ways of Impermanence».

Пока я читал лекции, из которых впоследствии выросла эта книга, один мой знакомый дзен–мастер скончался от сердечного приступа прямо во время интервью. Ему было немного за пятьдесят. Приятель, помогавший мне в написании этой книги, занялся ремонтом своего дома. Он не стал переезжать в новый дом, потому что привык к соседям — у них сложились очень хорошие отношения. Когда ремонт был в разгаре, он, всеобщий любимец, которого соседи в шутку называли «мэр улицы», тяжело заболел. Ему поставили диагноз — опухоль мозга, и через несколько месяцев он скончался.

Каждый знает подобные случаи — достаточно перечитать некрологи в газетах. Среди умерших много пожилых людей и много больных, но кто из них знал точно, когда он умрет? Когда умирают другие, мы думаем, что с нами этого не случится, и ошибаемся. Смерть всегда приходит неожиданно.

Наша проблема в том, что мы считаем себя всесильными, думаем, что можем найти лекарство от любой болезни и решить любую проблему. Мы победили оспу и полиомиелит. Все меньше людей болеют туберкулезом. Наша цель — избавиться от всех болезней вообще. Огромные усилия и средства тратятся на лечение СПИДа и разных форм рака, и это правильно. Но не следует думать, что человек сможет вылечить любую болезнь и победить смерть. Как правило, на место одной болезни приходит другая. Мы победили чахотку, но на ее место пришел СПИД. Мы научились лечить одни формы рака, а перед другими бессильны — после ремиссии болезнь возвращается вновь. Кроме того, многие болезни, изжитые в нашей стране, продолжают существовать на других континентах, и их обитатели по–прежнему умирают от недугов, которые мы научились лечить еще сто лет назад. Так, больше всего людей в мире умирает от малярии.

Пока речь идет только о болезнях. Но ведь есть еще войны, голод, убийства, самоубийства, аварии, несчастные случаи, ураганы, снежные лавины, наводнения, землетрясения, смерчи — этот список можно продолжать до бесконечности. Если мы вылечим все нынешние болезни, на их место придут другие — видимо, наша планета может прокормить лишь определенное количество населения и сама заботится о поддержании равновесия. Рано или поздно Земля тоже завершит свое существование, ведь и она не вечна.

Итак, жить — значит подвергаться воздействию различных явлений и обстоятельств, которые возникают неожиданно и имеют неожиданные последствия. Считать себя защищенным от них — значит пребывать в блаженном неведении. Если мы живы, это ненадолго.

Как говорил Нагарджуна:

«Мы живем, окруженные тысячью смертельных опасностей. Наша жизнь напоминает свечу на ветру. Ветер смерти, дующий отовсюду, в любой момент может ее затушить».*

* Jeffrey Hopkins, Buddhist Advice for Living and Liberation: Nagarjuna's «Precious Garland» (Ithaca, N. Y.: Snow Lion Publications, 1998).

Обычно после таких размышлений человек начинает чувствовать бессмысленность жизни и понимает, что еще чуть–чуть — и у него начнется депрессия, которая может закончиться самоубийством. Поэтому необходимо сделать оговорку: конечно, такой взгляд на жизнь чересчур тосклив, несомненно, в ней много хорошего. Быстротечность и хрупкость жизни не означает ее никчемность. Наоборот, от этого она становится нам еще дороже. Каждая ее секунда представляется нам драгоценным даром.

Цель этих размышлений — исправить нарушенное равновесие. Мы часто живем так, как будто не подозреваем быстротечности жизни. Размышления о смерти призваны разбудить нас. Они будят нас для того, чтобы открыть нам радость и красоту жизни, свободной от желаний и привязанностей, жизни, свободной от иллюзий вечной юности и здоровья.