Падампа Сангье - Сто советов. Учения тибетского буддизма о самом главном

Жуткие муки голода и жажды, испытываемые претами, можно облегчить, поднеся им утром торма из воды [4] Подношение торма из воды (chu gtor) и сожженные подношения (gsur) делаются для четырех гостей (см. прим. 1). Для торма из воды берут чистую воду и добавляют молока и муки. Подношение дыма от сожженной еды делают путем сжигания муки, смешанной с «тремя белыми» (молоком, маслом и творогом) и с «тремя сладкими» (сахаром, медом и патокой), а также добавляя благословлённые вещества. Эти подношения сопровождаются визуализацией Будды сострадания Авалокитешвары в облике Касарпани и повторением его мантры ОМ МАНИ ПАДМЭ ХУМ ХРИ. Есть много разновидностей Авалокитешвары, причем Касарпани обычно встречается в крия-тантрах. В сутрах Махаяны Авалокитешвару часто причисляют к «восьми бодхисаттвам» — непосредственным духовным наследникам Будды. С точки зрения тантр, он является полностью просветленным божеством мудрости, принадлежащим к семейству Лотоса. , а вечером — дым сожженной еды, особенно, если делать подношение с великим состраданием.

Основа истинной щедрости — любовь и отсутствие привязанности. Нужно быть щедрыми и отдавать нуждающимся столько, сколько мы можем.

«Я выгляжу лучше всех, — думает красавица, — я могу привлечь и очаровать любого, если захочу». Но ее прекрасное тело на самом деле всего лишь кровь, жир, мясо, лимфа, кости и испражнения — ничего хорошего и приятного! Человеческое тело подобно сосуду из тонкого фарфора, полному испражнений. Откройте его, и вас стошнит.

Какая напрасная трата времени столько заботиться об этом теле, питать его самыми сочными яствами, одевать в самые модные наряды и стараться, чтобы оно выглядело моложе, чем на самом деле. У тела нет другой дороги, кроме как на кладбище, где его сожгут, закопают или скормят птицам.

Движимые самыми тщеславными побуждениями, мы пускаемся во всякие сделки и, состязаясь с конкурентами, без тени сомнений лжем и мошенничаем, тем самым добавляя груз неблагих действий к ничтожности своих целей. К тому же мы никогда не бываем удовлетворены. Наше богатство не так велико, еда недостаточно хороша, а удовольствия никогда не кажутся достаточно сильными.

Чего вам еще нужно, если у вас достаточно еды и одежды для поддержания жизни и защиты от стихий? Наши учителя удовлетворялись этим. Они никогда не жаждали пышных одежд или дорогих изысканных яств, они смеялись над роскошью и славой.

Так что важность, которую мы обычно придаем своему телу, едва ли заслуженна. Однако как орудие, благодаря которому мы можем практиковать Дхарму, тело бесценно. К сожалению, это орудие достается нам на краткое время — пока мы не умрем. Вместо того чтобы всячески его ублажать и холить, нужно найти ему хорошее применение — с его помощью продвигаться к просветлению.

Если вы не можете избавиться от одержимости своим телом, ваша привязанность и клеши будут только возрастать. Смотрите на тело как на иллюзию, приснившийся образ. Заботьтесь о нем как следует, чтобы сохранять его в добром здравии, и посвятите все внимание духовной практике. Так однажды вы уподобитесь бодхисаттвам, у которых нет ни малейшей привязанности к своему телу, и они готовы отдать свои руки и ноги, свои глаза и даже саму жизнь, если это принесет пользу другим.

Просто увидеть своих друзей и членов семьи доставляет нам радость. Стоит нам услышать, как плачет наш ребенок, нас охватывает тревога. Такие чувства владеют нашим умом и сбивают его с пути. Всю свою жизнь мы крепко держимся за своих близких и боимся их смерти как собственной. Быть может, иногда мы подумываем о том, чтобы, уйдя куда-то в горы, в уединении полностью посвятить себя практике Дхармы, но потом начинаем сомневаться: «А кто будет заботиться о моей семье, моих делах, полях?» — и постоянно откладываем такое решение. Даже когда мы на пороге смерти, наш ум все еще слишком поглощен думами о близких, чтобы мы смогли встретить смерть спокойно, молясь о рождении в мире будды.

Лучший способ укрепить свое решение — это рассматривать своих близких и все, чем вы владеете, а также все остальное в окружающем мире как созданную чародеем иллюзию, не имеющую незыблемого истинного бытия. Чародей знает, что птицы и кони, которых он сотворил, воображаемые, а не реальные, а потому не питает к ним привязанности, но, тем не менее, видит их и наслаждается этим.