Дамьен Кеоун - Буддизм

Три тела (трикая) Будды

Постепенно все большее значение приобретают бодхисаттвы, а Будда начинает как бы удаляться, занимая все более возвышенное положение. К моменту появления махаяны после смерти Будды прошло уже несколько столетий, и по мере того как рассказы о его жизни гиперболизировались и приукрашивались, его начали воспринимать как сверхъестественное существо, даже как божество. Эта мистификация усиливалась неопределенностью представлений о его состоянии в последней нирване. Хотя «Старейшины» учили, что Будда покинул этот свет и ушел в нирвану, можно было представить себе его существующим в некоем трансцендентном мире. Последователи махаяны рассуждали: столь полный сострадания, Будда никогда не прервал бы связи с людьми; они считали, что он все еще где-то рядом, всеми силами борется за благополучие всех живых, так же как он это делал на земле. В соответствии с этими верованиями появились культы поклонения и молитвы о заступничестве. Если бодхисаттва напоминает Христа своей любовью и служением человечеству, то Будда походит на Бога-отца, как любящее человека сверхъестественное существо, которое находится не в мире людей, а где-то близко к царству небесному и проявляет глубокую отеческую заботу о благоденствии своих детей.

Со временем эти идеи породили космологию махаяны и новую «Буддологию», представляющую Будду имеющим «три тела» ( трикая) или существующим в трех измерениях — земном, небесном и трансцендентном. Земное, или физическое, тело ( нирманакая) — это историческая личность Будды, тело, которое он имел на земле. Небесное ( самбхогакая ) находится в благостном мире, расположенном где-то «вверху» от населяемого нами мира, в небесной обители, напоминающей царство небесное в христианстве, а трансцендентное (дхармакая) — это Будда, понимаемый как высшая истина, что в некоторых отношениях близко представлению христианских мистиков и философов о Боге как Абсолюте или высшей реальности (школы махаяны дают различное толкование этих терминов). Можно отметить и еще одно, последнее, сходство с христианским учением. Аналогично представлению о том, что в Судный день свершится «второе пришествие» Христа, появилось учение, что Будда-Майтрейя появится в конце нынешнего зона, когда наступит утопическая эра достижения состояния просветления множеством людей. Эта идея (которая существует и в тхераваде) послужила основой для ряда мессианских культов, время от времени приобретающих популярность как на севере, так и на юге Азии.

Значение раскола в буддизме, происшедшего с развитием махаяны, имеет нечто общее с разделением на католическую и протестантскую церковь в период Реформации. Оба раскола оставили неизгладимый след в религиозной традиции, и буддисты причисляют себя либо к махаянистам либо к тхеравадинам точно так же, как западные христиане считают себя католиками либо протестантами. Существуют и аналогии в доктринальном плане, поскольку и протестантизм, и ранний буддизм ставят спасение в зависимость в первую очередь от индивида, а католицизм (как и православие) и махаяна признают возможность получения помощи и заступничества от святых и бодхисаттв. Не следует слишком акцентировать внимание на этих аналогиях, поскольку существует также много различий. Махаяна, например, первоначально представляла собой свободное движение, не оформленное организационно. Не было и решительного размежевания между последователями махаяны и других школ. Случалось, что монахи, посвященные в «Великой общине» или даже в ответвлениях школы «Старейшин», сочувствовали махаяне, живя вместе с братьями, которые ее не признавали.

Основу махаяны составил ряд новых писаний, появившихся в первые столетия христианской эры. Если ранние сутры палийского канона считались изречениями самого Будды, то новые приписывать основателю учения было нелегко. Эти тексты — анонимные и свидетельствующие об участии в их создании многих авторов — тем не менее стали весьма почитаемы, поскольку воспринимались как пророческие и священные. Новая космология махаяны, кроме того, позволяла утверждать, что Будда был автором новых сутр если и не фактически, то по крайней мере духовно, ведь его мудрость продолжала исходить из высших уровней космоса в сферу человеческую.