Владимир Илюшенко - Отец Александр Мень - Жизнь. Смерть. Бессмертие

Глубоко осмысленная жизнь. В ней не пропадало зря ни минуты. Творческий разумный дух почил на нем. Как он сам говорил, творение красоты, служение людям, самоотверженная любовь — черты богоподобия.

Жизнь как задача, поставленная перед нами Творцом, была решена отцом Александром. Жизнь как служение была его свободным ответом на призыв Бога. Он вверил Ему свое сердце, свою волю и разум и обрел полноту бытия на этой земле и, я уверен, полноту бытия в вечности. Уже здесь, на Земле, он достиг Царства Божия.

Он был очень разным. Временами он был похож на ветхозаветного пророка — грозного, возвещающего волю Божию, временами — на иконного святого, погруженного в глубокое созерцание, в безмолвную молитву. Вся осанка была такой — лицо, фигура, жест, взгляд. Для меня он как бы соединял те и эти времена, древнюю и новую эпоху. Он был необходимым и неразрывным звеном в цепи святых, пророков, апостолов.

А временами — это был озорной, веселый, неистощимый на шутку человек.

В нем соединялось, казалось бы, несоединимое. Это был земной человек, очень трезвый, видевший нас насквозь, знавший истинную цену нашим поступкам и нашим помыслам, и одновременно это был самый большой идеалист из всех, кого я когда‑либо знал, потому что все его мысли, его сердце, его душа были устремлены к небесам. Там была та могучая корневая система, которая питала своими соками эту удивительную личность.

Его задачей было соединение земного с небесным, и не просто соединение, а приближение земли к духовному небу, чтобы человек уже здесь и теперь начал жить в Царстве Небесном, чтобы он знал и любил свою истинную родину, был достоин ее, достоин Того, Кто создал и нас, и всю Вселенную. Цель этого соединения и этого приближения — спасение людей, приобщение их к Богу, к высшей, божественной жизни. В этом же состояла миссия Христа.

Он соединяет людей и после своей смерти.

Он знал Господа не абстрактно, не книжно, а опытом сердца. По его вере ему были даны силы свыше, и это не были обычные человеческие силы: он мог передвигать горы.

Он завещал нам учиться любить друг друга. Это трудно, потому что он жил по закону «Да будет воля Твоя», а мы — нет.

Для о. Александра главное — дух христианства, сам Христос. Для наших фарисеев главное — сохранение форм обрядового благочестия, консервация, а по возможности, и реставрация архаики, сведение духа к букве.

Но христианство — это огонь. В Библии сказано: «Бог есть огонь поядающий» — поядающий всё грязное, нечистое, злое. Это, конечно, страшно — страшно для грязных, нечистых, злых, потому что им не устоять.

О. Александр не оставил какого‑то нового, систематизированного учения. Его учение — это глубоко прочувствованное, пережитое, просветленное христианство.

Сегодня ночью была встреча с отцом Александром. Помню, что он живой и у меня полное ощущение и даже уверенность, знание, что он не просто живой, а воскресший. Меня переполняет буйная радость. Он в черной рясе, лицо почему‑то очень смуглое. Вначале я стою вплотную к нему, лицом к лицу и говорю ему несколько раз: «Я люблю вас! Я люблю вас!» и плачу. Потом мы стоим у стены, он слева от меня, я смотрю перед собой и вижу его краем глаза. Он говорит обо мне, и когда он кончил говорить, я думал (сознавая, что это сон): «Надо это немедленно записать». Я мог усилием воли проснуться и записать, но Встреча еще не была окончена (хотя главное уже было сказано), и я не мог прервать ее. Не проснулся и не записал, хотя и потом, уже после расставания, когда он исчез, я повторял себе во сне: «Это надо записать».

В результате осталось только несколько слов и общий смысл: «Я сам выбрал Вас («чтобы Вы обо мне написали» — это подразумевалось), потому что… (дальнейшее опускаю. — В. И.)».

Я понял, что написанное мной об отце (а может быть, и то, что мне предстоит написать) очень важно и что оно останется. И что это предопределено.

Вот, собственно, и всё. Никакого другого разговора не было. Я не задавал вопросов и не получал ответа. Но сказанное было абсолютно ясно и не подлежит какому‑то истолкованию. Это не аллегория, а констатация факта, точнее — выражение воли, которая мне объявлена.

Отношение к о. Александру в РПЦ есть свидетельство духовного и нравственного падения церковного клира.