Стивен Протеро - Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях

Автор недавней рецензии на одну книгу в духе «нью-эйдж», написанную самопровозглашенным медиумом, сетует, что почти все в нынешней сфере духовности «побуждает эгоцентричных людей становиться еще эгоцентричнее». Приверженцы «нью-эйдж» непрестанно твердят, что все мы неразрывно связаны друг с другом, и при этом почти все они продолжают жить «в пузыре эгоизма», подчеркивает рецензент Гордон Хейбер. «Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь посещал экстрасенса, чтобы научиться проявлять щедрость к окружающим» 11. О конфуцианстве можно наговорить всякого, но именно эта проблема перед ним не стоит. Если даосисты рассматривают общество как преграду к процветанию человека, то конфуцианцы придают общественной жизни первостепенное значение. Как писал Ту Вэймин, «самопреобразование… – поступок, имеющий общественное значение» 12. Только когда мы ведем социальную жизнь, мы становимся людьми.

Конфуцианство возникло в один из самых хаотичных периодов китайской истории. Правление династии Чжоу (1046-256 годы до н. э.) ознаменовалось водоворотом событий, Китай распался на феодальные княжества, ведущие кровопролитные войны. Поэтому не стоит удивляться тому, что гармония превратилась в вожделенную цель. Различные китайские школы придерживались каждая своей стратегии восстановления порядка из хаоса. Реалисты стремились к достижению гармонии с помощью силы закона, наказаний, оружия. Моисты считали, что гармонию обеспечит всеобщая любовь без различий. Даосисты оправдывали спонтанностью отход к природе. Но конфуцианцы наметили другой путь. Реалистам они сказали, что сила породит только недовольство. Моистам – что любовь положит конец войне разве что в утопии. Даосистам – что отход от общества в себя выглядит эгоистично и безответственно. Стратегией конфуцианцев стало вовлечение, вовлечение, вовлечение – стремление вплестись в шум и суматоху политики и общества, особенно в этическом и ритуальном аспектах. В отличие от религиозных традиций, уделяющих основное внимание отношениям между человеком и божеством, конфуцианство сосредоточилось на отношениях между людьми – да, и на нравственности, а также на этикете, обрядах, приличиях. Мы не рождаемся и не растем в изоляции, отмечали конфуцианцы, и лишь посредством взаимодействия с другими человеческими существами становимся в полной мере людьми.

Одно из конфуцианских откровений гласит, что между работой над собой и гармонией в обществе нет противоречий. Подобно современным евангелическим христианам, конфуцианцы говорят: если хочешь изменить общество, сначала придется изменить отдельно взятых людей. Но возможно ли это? Конфуцианцам всегда была свойственна граничащая с фанатизмом вера в способность человека совершенствоваться вплоть до приближения к идеалу. Изменения возможны. Каждый из нас может стать образцовым конфуцианцем – «цзюньцзы», или «примером для подражания» (то же выражение часто переводят как «углубленный человек», «благородный муж», «незаурядный человек»), образцом, влияние которого способно изменить общество к лучшему 13. Словом, каждый из нас может преуспевать и тем самым привнести порядок и гармонию в равной мере в общество и космос.

Но как этого можно достичь? Если коротко – с помощью образования, под которым Конфуций подразумевал скорее формирование характера, нежели приобретение знаний. В соответствии с эпитетом Конфуция «первый Учитель», конфуцианцы всегда подчеркивают важность работы над собой посредством образования. Мы можем совершенствовать себя и свое общество, изучая древние классические труды, подражая мудрецам, изучая церемонии и обычаи, проявляя добродетели. Следовательно, конфуцианское образование – это не изучение какого-либо ремесла, а освоение искусства быть человеком. Люди – ученики, и мы, учась, в большей степени становимся собой. Но в одиночку этой цели не достичь. Детям нужны родители, студентам – учителя, супруги и друзья нуждаются друг в друге.

Когда на семинаре, который я веду, речь заходит о странствиях в мировых религиях, между моими студентами вспыхивают бурные споры о том, как лучше странствовать, в одиночку или в компании, – споры, которые быстро перерастают в разговор о том, кто по своей природе люди – одиночки или общественные животные. Какими мы созданы – чтобы жить отшельниками или поддерживать отношения? Характерное для эпохи Просвещения представление о собственном «я» как хозяине самому себе не имеет смысла с точки зрения конфуцианца, убежденного во взаимозависимости всего, что есть в мире. Конфуцианцы не только не разделяют мирское и сакральное, но и творчески размывают границу между «я» и обществом. «Я» – отнюдь не обособленная частица, утверждают они, а центр обширной паутины взаимоотношений с родными, обществом, народом и миром. Без этой сложной экосистемы наложенных друг на друга сетей взаимных обязательств возможно существование эго, но не «я».