Стивен Протеро - Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях

Эти атеисты-разрушители вскоре поставили под сомнение даже свой излюбленный идеал религиозной терпимости. В статье, опубликованной в газете Guardian вскоре после 11 сентября, Докинз бросает перчатку, называя ужасы того дня точкой перехода от старого атеизма к новому:

«Многие из нас считали религию безобидной чепухой. Даже в том случае, когда религиозные убеждения были ничем не подкреплены, мы думали: если людям нужна эта подпорка для утешения, что в ней плохого? 11 сентября разом все изменило. Явленная вера – отнюдь не безобидная чепуха: эта чепуха может быть смертельно опасной. Ее опасность в том, что она дает людям непоколебимую уверенность в собственной правоте. И в том, что позволяет с ложной отвагой лишать себя жизни, в результате машинально преодолевать естественный барьер на пути к лишению жизни других людей… Ее опасность еще и в том, что все мы поддаемся влиянию непонятной почтительности, которая как ничто другое защищает религию от нормальной критики. Так давайте же перестанем быть до идиотизма почтительными!» 13

Затем в атаку пошел Харрис. Он обрушился на идею религиозной терпимости как «одну из главных сил, толкающих нас к пропасти» 14. «Некоторые тезисы настолько опасны, – пишет он в леденящем душу отрывке, – что вера в них подразумевает даже убежденность в том, что убивать людей – этично» 15. С точки зрения Харриса, религиозная терпимость почти так же опасна, как сама религия. Вера в Бога – не мнение, которое следует уважать, а зло, с которым надо бороться.

Для этих «новых атеистов» вместе с их приверженцами проблему представляет не религиозный фанатизм. Проблема – сама религия. Так называемые «умеренные» только распространяют «мозговые вирусы» религии, придавая им вид менее авторитарных, женоненавистнических, иррациональных, чем на самом деле 16. «Умеренные» религиозные учения хотя и не являются экстремистскими, – пишет Докинз, – тем не менее представляют собой открытое приглашение к экстремизму» 17. Единственное решение – взять дезинфицирующее средство и протереть им руки.

Критики обвиняют евангелических атеистов в подражании догматизму их врагов, фундаменталистов. Крис Хеджес, бывший глава ближневосточного бюро New York Times, называет «новый атеизм» «светской версией религиозных правых», описывающей мусульманский мир «языком столь же расистским, грубым и нетерпимым, как тот, которым пользовались Пэт Робертсон и Джерри Фолуэлл» 18. «Новые атеисты», обрушивающиеся на фанатиков, фанатичны, а их речи против ненависти полны той же самой ненависти, утверждает Хеджес. Неужели так трудно понять, что люди способны убивать во имя прогресса и пролетариата с тем же успехом, как и во имя традиций и Бога?

«Новые атеисты», обрушивающиеся на фанатиков, фанатичны, а их речи против ненависти полны той же самой ненависти

Одна из опаснейших игр в истории начинается с разделения мира на «хороших парней» и «плохих парней» и заканчивается решением о необходимости уничтожить злодеев любыми средствами. «Новые атеисты» с жаром участвуют в этой игре, демонизируя мусульман, осуждая за глупость христиан и иудеев, называя «мыслящими» своих товарищей по общине, кичащихся умом святош. Подобно фундаменталистам и ковбоям, они живут в манихейском мире, где силы света втянуты в апокалиптическую битву против сил тьмы. «Новые атеисты» – такие же нелюбопытные и невнимательные догматики, полезные неоконсервативным политиканам, как и телепроповедники правого толка. Фрэнклин Грэм говорит, что ислам «религия зла и порока» 19. Харрис – что ислам «обладает всеми задатками радикального культа смерти» 20.

«Новых атеистов» возмущает и анти-интеллектуальность религии. Но когда дело доходит до обоснований, эти «мыслящие» не просто повторяют своих противников-фундаменталистов, а умудряются перещеголять их. Большинство верующих людей держат в себе сомнения того или иного рода. Но якобы непредубежденные «новые атеисты» придерживаются настолько прочно сложившегося мнения и так уверены в нем, что их нападки не предусматривают никакой возможности открыть подлинный диалог.

Место главной эмоции в книгах «новых атеистов» наряду с возмущением занимает самодовольная досада. Почему остальной мир не может быть таким же, как мы?

Любой отказ верующего человека перейти на сторону атеистов расценивается не как принципиальное несогласие, а как свидетельство глупости, злого умысла или чего-нибудь похуже. По-видимому, аксиомы атеизма настолько очевидны любому правильно функционирующему человеческому интеллекту, что их даже незачем обсуждать. В итоге место главной эмоции в книгах «новых атеистов» наряду с возмущением занимает самодовольная досада. Почему остальной мир не может быть таким же, как мы?