Джозеф Г. Ингрэм - Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе

«Адина, от имени которой ведется предлагаемый рассказ, была единственною дочерью Манасии Веньямина; он был израильтянином из колена Иудина…»

Фото из Интернет-архива лучших образцов мировой живописи

Мне очень хотелось встретить Левиафана 40, но это не удалось мне. Добрый рабби, который, кажется, все на свете знает, сказал, что они редко появляются теперь на Средиземном море, но что их еще можно увидеть за Геркулесовыми столбам 41, там, где кончается свет.

Два дня мы пробыли в Газе. Мы проходили по тому пути, где прежде стояли ворота, – те самые, которые Самсон снял с петель, и я увидела тот самый холм, в двух милях на юго-восток, куда он снес эти ворота.

Мне указано было много интересных мест. Мы проезжали через то поле, где Самсон после кровопролитной битвы обратил в бегство филистимлян. Мне показали пещеру, из которой вышел тот лев, которого убил Самсон и в память которого он сочинил свою известную загадку 42.

Видела и сухой колодезь, в который брошен был десятью нашими патриархами брат их Иосиф; мне показал его наш арабский проводник и указал камень, на котором измаильтяне отсчитывали десяти братьям свои 20 сребреников за Иосифа. Но рабби Бэн Израиль сказал, что действительно же ров Иосифа лежит к северу от Иерусалима, близ гор Гильбейской и Дофанской.

Арабские предания часто грешат неточностью. Когда я вызвала старого аравитянина на разговоры, он пустился в такие подробности, которые совсем к моему вопросу не относились… Они ужасно любят с важностью распространяться о том, как один из наших славных предков был куплен в рабство их предками. Во время моего путешествия я не раз замечала, что эдомские измаилиты в нашем караване пользуются каждым случаем, чтобы превознести свою расу в ущерб сынам Израиля, и на этот раз Абэн Гусеуф, старый, белобородый предводитель нашего каравана, вступил в спор с рабби Бэн Израилем по поводу Исаакова колодца, около которого мы проходили, и уверял, что Исаак был сыном рабыни, а Измаил был законным сыном и наследником, но был лишен наследства и изгнан по козням рабыни, которая хотела, чтобы ее сын наследовал после отца. Но история наших предков мне так хорошо известна, что я не могла поверить этой басне. Все наши арабы при этом стали, конечно, на сторону своего вожака и горячо вступались за верность его утверждений, а ученый рабби с такою же ревностной горячностью их оспаривал.

Утром в предпоследний день нашего путешествия мы заблудились и в течение нескольких часов, пока не напали на путь, видели вдали, к востоку от нас, то Мертвое море, что лежит на месте бывших городов Содома и Гоморры 43. У меня сердце забилось при виде этого страшного места, отмеченного гневом Иеговы. И я представила себе ужасную картину: в огне все небо… и дым и пламя, извергающиеся как из огромного костра.

Воображаю ужас этого дня – дня погибели двух городов с окружающими их цветущими равнинами! Ведь говорят, что все это место представляло собой сплошной цветущий сад! А теперь – как зловеще покойно стелется эта блестящая, гладкая поверхность под безоблачным небом! Долго она была в виду у нас. Наконец к северу от нее блестящей черточкой сверкнул Иордан; он казался недалеко, а между тем до него, как сказали мне, был еще добрый день пути на верблюде.

Когда мы потеряли из вида это печальное море, эту мрачно блестевшую могилу городов с их бесчисленным населением, мы вошли в узкую долину, и к концу следующего дня Иерусалим предстал пред нами во всем своем великолепии. Он точно из земли вдруг вырос совсем неожиданно. Кругом тишина стояла как в пустыне; да здесь и была еще пустыня, хотя Иерусалим был от нас всего в двух милях расстояния.

Не могу описать тебе, дорогой батюшка, что я испытывала, увидев священный город! Но я думаю, что то же самое испытывают и миллионы людей нашего народа… Это было совсем как ты мне рассказывал! Все наше прошлое с его великими людьми, которые беседовали с Иеговой, восстало передо мною во всей его подавляющей, поражающей силе. Вся история этих священных мест прошла в моей памяти, и я могла только склонить мою голову и припасть к этой земле с чувством восторженного благоговения, ибо я впервые увидела храм, воздвигнутый на том месте, где Сам Господь являлся в образе «Неопалимой Купины» 44и вещал людям Свою волю. Ах, зачем Он больше не посещал землю и святой дом Свой! Я видела восходящий к небесам дым от жертвоприношений и помолилась, чтобы Бог принял и мою молитву за тебя, батюшка, и за себя.