Джентезен Франклин - Любите так, словно вам никогда не делали больно

«Ты не можешь меня запереть!» – закричала дочь.

«Еще как могу», – выпалил я в ответ, дико размахивая руками.

Мое раздражение нарастало, а сердце разрывалось. Похожие сцены происходили много раз и не только с ней, но и с другими детьми.

В момент этого эпизода наша семья находилась в глубоком кризисе. Каждый день приносил новую битву. Одни столкновения были сильнее других. Одни оставляли глубокую грусть, другие – грубые слова.

Все началось с того момента, когда наша старшая дочь поступила учиться в колледж. В детстве она была образцовым ребенком. Но за несколько первых недель, пока она находилась вдали от дома, она совершенно отбилась от рук. Ей захотелось попробовать другую, внецерковную, сторону жизни. Она связалась с плохой компанией и делала самые ужасные поступки, на которые только может решиться юная девушка.

Ситуация все больше усугублялась, и нам с женой приходилось что-то делать.

Никогда не забуду тот день, когда я добавлял последние штрихи к проповеди, которую должен был произнести тридцать минут спустя. В кабинет влетела Шериз с миссией. Об этом ясно говорило выражение ее лица.

«Джентезен, я еду спасать нашу дочь. Ты выберешь церковь и останешься проповедовать, или ты выберешь твою дочь и поедешь со мной?»

Ответ был очевиден. Я бросил все свои дела, чтобы заняться семьей.

Мы с Шериз почти не разговаривали на протяжении трех часов пути в университет. Наша дочь не знала, что мы едем к ней, чтобы забрать ее и привезти домой. Мы не знали, чего ожидать.

Как только мы приехали, Шериз позвонила ей и спросила, чем она занята, не говоря, что мы приехали. Я ждал в машине, пока моя жена шла к зданию, где находилась наша дочь. Внезапно Шериз заметила ее, когда она шла ей навстречу. В ту минуту, когда наша дочь увидела Шериз, она сломалась. Она упала на колени и начала безудержно плакать.

«Мы забираем тебя домой, – мягко сказала Шериз. – Прямо сейчас».

С этими словами мы втроем отъехали от кампуса. Никто из нас не оглядывался назад. Мы даже не поднялись в общежитие к дочери, чтобы забрать ее вещи; мы так и оставили ее комнату. Вещи не имели значения. Мы хотели, чтобы наша малышка-дочь была с нами.

Как только она снова стала жить с нами, ситуация во многом ухудшилась. Мы просили и умоляли ее. Мы спорили и кричали на нее. Мы пытались контролировать ее деньгами. Мы забирали у нее машину. Мы запрещали ей встречаться и проводить время с друзьями, которые оказывали на нее плохое влияние. Но это не помогало. Она все больше и больше ожесточалась.

Постоянные конфликты начали портить атмосферу нашего дома. Мы ежедневно ругались, разоблачали ложь и обман. Этот кризис выкачивал все жизненные соки из меня и моей жены. Наши сердца были разбиты. Мы почти не чувствовали радости. Мы стали другими людьми, постарели и выгорели эмоционально.

Порой мы с Шериз спорили о том, как нам воспитывать ее. Отсюда пошел раздор в нашем браке, с которым мы едва справлялись. Стратегия сатаны не меняется: разделяй и властвуй. Разделившийся дом не устоит.

Стратегия сатаны не меняется: разделяй и властвуй.

Другие дети в нашей семье жили, словно в зоне военного конфликта. Они быстро заметили перемены, происходившие в наших с Шериз отношениях. Им они не понравились. В то время трое наших детей были подростками и проходили свои трудности. Каждый день шли битвы в каком-нибудь кризисе у кого-то из них.

Один из таких моментов я описал в начале этой главы. Давайте вернемся немного назад. Загородив дорогу нашей дочери на выходе из комнаты, я невольно подумал: «Когда же все это закончится?»

Конфликт нарастал. Я обнаружил, что мой голос звучит все громче и громче, я попытался прикусить свой язык. Это было не просто. Наша дочь порывалась сделать еще один шаг к закрытой двери из спальни, но мы с Шериз были настроены решительно. Мы не двигались с места, не давая ей пройти.

Наконец, она в отчаянии закричала: «Если вы не дадите мне сделать то, что я хочу, тогда я…» Когда она выдавила из себя отчаянную и полную эмоций угрозу причинить себе вред, я тоже кое-что выпалил в ответ. Разумеется, ее слова не имели никакого основания, – мы с женой понимали, что это типичный спектакль подростка, но именно этот переломный момент полностью все изменил. Мы втроем в шуме собственных голосов уже не слышали друг друга. Разговор вел в никуда, конфликт усугублялся.

Какое-то время я продолжал нашу ругань. Затем Шериз вышла из комнаты. Когда она вошла в гостиную, она буквально наткнулась на двух наших младших детей. Младшей дочери было десять, младшему и единственному сыну было девять. Я не помню, кто именно чем занимался, но один из них горячо молился, а другой повторял и повторял слова: «Кровь Иисуса». Это была трогательная картина.