Мпхо Туту - Книга прощения. Путь к исцелению себя и мира

Такое противопоставление на самом деле ложно. Никто не будет принадлежать к лагерю мучителей вечно. Никто не останется жертвой навсегда. В каких-то ситуациях мы причиняем зло, в других – зло причиняют нам. Иногда мы балансируем между двумя лагерями, например обмениваясь оскорблениями во время супружеской ссоры. Зло бывает разным, но дело вообще не в этом. Тот, кто захочет сравнить, сколько зла сотворил он и сколько зла причинили ему, вскоре обнаружит себя погружающимся в водоворот отрицания и превращения себя в жертву. Те, кто думает, что их не в чем упрекнуть, просто не смогли беспристрастно посмотреть на себя в зеркало.

Люди не рождаются с ненавистью и желанием нанести друг другу вред, это приобретенный навык. Дети не мечтают стать насильниками и убийцами, когда вырастут, но каждый насильник и убийца когда-то был ребенком. Не раз, глядя на тех, кого называли чудовищами, я думал о том, что, сложись все иначе, на их месте мог быть я. Я говорю так не потому, что я какой-то особенный или святой. Но я сидел рядом с осужденными в камере смертников, разговаривал с бывшими полицейскими, которые признавались в том, что участвовали в жесточайших пытках, навещал детей-солдат, творящих тошнотворные мерзости, – и в каждом из этих людей видел то общее, что нас связывает.

Прощение – действительно милость, с помощью которой мы даем другому возможность подняться, причем подняться с достоинством, возродиться. Отказ прощать приводит к горечи и ненависти. Ненависть к другим пожирает нас так же, как ненависть и презрение к себе. Ненависть – не имеет значения, спрятана она глубоко внутри или выставлена наружу, – всегда действует на душу разрушительно.

Прощение – не игра воображения, оно имеет дело с реальным миром. Исцеление и примирение – не магические заклинания, они не стирают реальность травмы. Простить – не значит сделать вид, что ничего не было. Исцеление не опускает на травму вуаль – напротив, исцеление и примирение предполагают честную оценку. Для христиан примером прощения и примирения служит Христос. Он простил тех, кто его предал. Иисус, Сын Бога, мог излечить проказу, исцелить тело, душу и ум, возвратить зрение слепому. Он, очевидно, мог также стереть следы пережитых им мучений и самой смерти, но предпочел сохранить их. Воскреснув, Иисус явился своим ученикам и, согласно большинству свидетельств, показал свои раны. Это именно то, чего требует исцеление. Ранящее, обижающее, оскорбляющее, унижающее поведение должно быть вынесено на беспощадный свет истины. А истина бывает жестокой. Она может даже усилить боль. Но, желая настоящего прощения и настоящего исцеления, мы должны встретиться с настоящей болью.

В следующих главах мы внимательнее посмотрим на феномен прощения, узнаем, чем оно не является и чем является на самом деле. Сейчас достаточно сказать, что призыв простить – не призыв забыть. И не призыв сделать вид, что боль была слабее, чем в реальности, а также не требование замять проблему, заявив, что все нормально, когда это не так. Испытывать боль – ненормально. Подвергаться оскорблениям – ненормально. Подвергаться жестокостям – ненормально. Пережить предательство – ненормально.

Призыв к прощению – это призыв обрести исцеление и покой. На моем родном языке коса [10] К о са (кхоса, исикоса) – один из официальных языков ЮАР. просьба о прощении выражается словами Ndicel’ uxolo – «Я прошу мира». Это красивое выражение, к тому же обладающее глубоким смыслом. Прощение приводит к миру между людьми и открывает пространство для покоя внутри каждого человека. Жертва не сможет обрести мир, не простив. Мучитель не обретет истинного покоя, пока остается непрощенным. Между мучителем и жертвой мир невозможен, пока между ними лежит боль. Призыв к прощению – это призыв к жертве увидеть в мучителе человеческую сущность. Прощая, мы понимаем, что, сложись все иначе, на его месте могли бы быть мы.

Если бы я поменялся жизнью со своим отцом, если бы я испытывал тот стресс, который испытывал он, если бы я нес на себе весь тот груз, который нес он, поступал бы я так же? Не знаю. Хотелось бы верить, что я был бы другим, но на самом деле я не знаю.

Мой отец давным-давно умер, но если бы я смог сейчас поговорить с ним, то сказал бы, что простил его. Что именно я бы ему сказал? Начал бы с благодарности за все хорошее, что он сделал для меня, но затем признался бы, что одно воспоминание ужасно меня мучает. И рассказал бы, какую боль мне принесло то, как он обращался с моей матерью, и как это повлияло на меня.