Якоб Лорбер - Детство и юность Иисуса

11. И Иосиф сказал: «Да, могущественный господин, я – тот самый человек! И благо твоему брату, что он не сообщил тебе большего об этом Младенце!

12. Ибо было ему с Небес слово молчать обо всем, что там происходило! – Воистину, скажи он больше, тогда с Римом случилось бы то же самое, что сейчас на твоих глазах случилось с бронзовыми фигурками богов, стоявшими здесь на этом столе!

13. Благо тебе и твоему брату, если вы будете молчать. Ибо тогда вы обретете благословение Господа, вечно живого Бога, Творца Небес и земли!»

14. Эти слова внушили Цирению глубокое почтение к Иосифу и страх перед Младенцем, и потому он тут же вернул Его обратно на руки Марии.

30 сентября 1843

15. После этого он снова обратился к Иосифу и сказал ему: «Добрый и честный человек, обрати внимание на то, что я тебе скажу,

16. ибо только что мне пришла в голову хорошая мысль, и ты должен выслушать ее, и дать мне объяснения по этому поводу!

17. Смотри, если этот Ребенок божественного происхождения, значит и ты, Его отец, должен быть такого же происхождения. Ибо ex trunco non fit Mercurius*, и на терниях не растет виноград! – Потому и от обыкновенного человека не может произойти Дитя богов!

18. Ты же, впрочем, кажешься мне вполне обыкновенным человеком, равно как и пятеро остальных твоих сыновей, стоящих позади тебя. Да и сама молодая мать, хоть и честная иудейка, но тоже, кажется, не имеет ничего богоподобного!

19. Для этого необходима великая, почти неземная красота и великая мудрость, как мы это знаем из преданий о тех женах, с которыми боги имели однажды общение, и вдобавок ко всему этому нужна еще, конечно, в высшей степени крепкая вера, каковой я вовсе не обладаю!

20. К тому же я должен обратить твое внимание еще на одно обстоятельство, а именно, что ты со своим божественным Ребенком заблудился по дороге из Вифлеема в Египет, о чем ясно говорили твоя опечаленность и смущение, когда я показал тебе, как сильно ты сбился с пути в Египет!

21. Неужели твой Бог – или боги Рима – не знают ближайшего пути из Вифлеема в Египет?

22. Смотри, все это – грубые противоречия, которых становится только больше, чем глубже вникаешь в это дело! К тому же из твоих уст прозвучала еще и угроза, что Рим погибнет, если я или мой брат выдадим этого Младенца!

23. Зачем же богам грозить слабому смертному, как если бы они боялись его? Стоит им только ступить на землю, как все неминуемо обязано слепо повиноваться их могущественной воле!

24. Смотри, таким образом, твое повествование кажется мне лишь слабой попыткой обмануть меня, чтобы я не распознал, кто ты есть на самом деле: либо иудейский кудесник, который держит путь в Египет, чтобы там колдовством добывать себе хлеб, ибо в своем отечестве ты опасаешься за свою жизнь,

25. либо очень хитрый иудейский шпион, подкупленный властолюбивым Иродом, чтобы выследить, как устроены римские береговые укрепления!

26. Правда, у меня есть охранная грамота моего брата и то письмо, о котором я тебе упоминал, но я еще не говорил об этом с моим братом, а потому эти документы могут оказаться фальшивыми, ибо почерк моего брата можно подделать!

27. Таким образом, я считаю тебя и тем, и другим, то есть и колдуном, и шпионом! Теперь оправдывай себя самым обстоятельным образом, иначе – ты мой узник, и тебе не избегнуть справедливого наказания!»

28. При этих словах Цирения Иосиф уверенно посмотрел ему прямо в лицо и сказал: «Пошли гонца к своему брату Корнелию и дай ему с собой оба письма, чтобы твой брат засвидетельствовал, обстоит ли дело со мной так ужасно, как ты это полагаешь!

29. Теперь я даже требую от тебя этого, ибо моя честь оправдана Самим вечным Богом, и не должна быть растоптана язычником! – Пусть ты и патриций Рима, я же – потомок великого царя Давида, перед которым трепетал весь мир и, будучи таковым, я ни одному язычнику не позволю себя обесчестить!

30. И теперь я не отойду от тебя до тех пор, пока ты не восстановишь мне моей чести! Ибо честь, которую дал мне Бог, никто из язычников не отнимет у меня!»

31. Эти решительные слова привели Цирения в изумление, ибо он никогда еще не слышал, чтобы с ним, проконсулом, неограниченно распоряжавшимся жизнью и смертью, говорили подобным образом! И потому он подумал про себя: «Если бы этот человек не осознавал некой исключительной силы, разве смог бы он так говорить со мной?! – Значит, теперь мне следует обращаться с ним совершенно иначе».

––

* Ex trunco non fit Mercurius (лат.) – полено не родит Меркурия.