Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Пий IX поставил секретарем государства смышленого молодого диакона из неапольской семьи, обладавшей хорошими связями. Хотя Джакомо Антонелли не был даже священником, папа настолько ценил его умения, что сделал его кардиналом, а это вызвало зависть других князей церкви. Высокий, худой и «чертовски ловкий» (по язвительному выражению одного летописца) Антонелли трудился под прикрытием пестрой личности Пия IX. У кардинала был брат-банкир, который помогал устанавливать деловые связи за пределами Италии. Антонелли, занимавшийся финансами папы посреди бурных политических изменений в Европе, реструктурировал долг Святейшего престола, разделил бюджеты папского двора и Курии и ввел более строгую бухгалтерскую отчетность в Папской области [95]. Он сделал своего брата главой банка папы. Один негодующий историк назвал Антонелли «жадным человеком» [96]. Другой его брат стал главой монополии на импорт зерна в Рим. «Братья Антонелли фиксировали цены на зерновые, так что они вместе со своими агентами накопили немалое богатство… это был один из последних случаев вопиющего непотизма при папах», – пишет Энтони Родс. Pio Nono , говоря об Антонелли, называл его «мой Варавва» [97].

В 1857 году Антонелли использовал лепту Петра как обеспечение нового займа у Ротшильда. Несмотря на это Пий отказался распорядиться о возвращении шестилетнего еврейского мальчика Эдгардо Мортары, которого полиция отняла у родителей в Болонье, после того как служанка заявила, что она совершила крещение ребенка, когда он оставался один и был серьезно болен. Его поместили в Дом катехуменов (изучающих вероучение) и представили папе. Пий IX брал мальчика с собой «на аудиенции, где он играл с ним в прятки, прячась за своим облачением» [98].

Международная пресса кипела от возмущения; Пий запугивал лидеров еврейских общин на аудиенции, когда они умоляли его вернуть мальчика в семью. «Благодать Божия велит мне исполнять мой долг, и я скорее готов лишиться всех моих пальцев, чем отступить от него», – заявил папа. Мальчика взяли в семинарию. Став священником, Мортара почти забыл о своей семье. Будучи уже взрослым человеком, он встречался со своими родственниками, но так и не смог с ними окончательно примириться. (Он умер в 1940 году в монастыре в Бельгии, дожив до восьмидесяти восьми лет.) То, как папа поступил с семьей Мортары, вызвало парадоксальную реакцию во многих странах. «Даже его критики, раздраженные его упрямством и не ценящие его логичного ума, признали, что его невозможно не любить, – отмечает историк папства Имон Дюффи. – Он был доброжелательным человеком без претензий, весь в крошках нюхательного табака». Когда через много лет умер его враг граф Кавур, папа назвал его «истинным итальянцем» и сказал: «Бог, несомненно, простит его, как мы его прощаем» [99].

В 1860 году коалиция Пьемонт-Сардиния Кавура вступила в союз с южными национальными силами Гарибальди, так что сторонники Рисорджименто захватили две третьих Папской области. Гарибальди, который некогда работал на производстве свечей на Стейтон-Айленд, сделался героем Америки. «Новое рождение Италии – это величайшее событие современной эпохи», – говорил специалист по Данте Чарльз Элиот Нортон. «Требование платить лепту Петра напоминает нам о времени крестоносцев, – холодно писала газета New York Times. – Но сегодня Святейший престол атакуют именно католики – католики юга и севера» [100].

Из благожелательного деспота Пий превратился в реакционного монарха. Он нанес ответный удар (не упоминая прямо Кавура, Гарибальди или республиканцев) [101]в своем эдикте от 1864 года Syllabus , «Перечень главнейших заблуждений», где он пытался приструнить нарождающуюся европейскую демократию. Гарри Уиллс назвал Syllabus «великим, хотя и в своем безумном стиле», документом, поскольку там говорится, что папа никогда не «примирится с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией и никогда их не примет» [102].

Тем не менее Антонелли понял, что у него появился еще один ценный актив – изображение папы. Продажа картинок и маленьких карточек с ликом Pio Nono наряду с его имиджем в газетах сделали папу «популярной иконой, так что он стал самым известным из всех понтификов в истории» [103]. Епископы Европы и Америки объединились для помощи папе, и потому между 1859 и 1870 годами лепта Петра ежегодно возрастала примерно на 8 миллионов лир [104]. Хотя изначально папа думал, что будет использовать эти деньги для своей военной защиты, теперь он мог распоряжаться ими по своему усмотрению.