Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра

В своем первом письме к Ошо (я обратилась к нему как к «Господину полной луны», что и является значением слова Раджниш{ Раджниш – Ачарья Шри Раджниш, затем Бхагван Шри Раджниш, затем Шри Раджниш Зорба Будда. Так звали Ошо до начала 1989 года.}) я написала, что слышала его слова о пути, но чувствую себя настолько потерянной, что не могу отыскать даже собственные ноги, чтобы хотя бы поставить их на путь. И получала ответ: «Приезжай, просто приезжай, с ногами или без». Так романтично – и с юмором. Было ощущение, что Ошо подмигнул мне и улыбнулся.

Я назначила дату своего отъезда в Индию. У меня не было денег, но я решила, что поеду в любом случае, и неважно, будет у меня билет или нет.

Я собрала все, что у меня было, как будто и не думала возвращаться. Двух своих кошек я отдала одной эксцентричной старушке, жившей в деревне. У нее и без того было сотни две котов. Моих же она поместила в отдельный домик, стоявший у нее в саду.

Собаку ши-тцу по кличке Бест я отвезла родителям в Корнуолл. Они, кстати, довольно легко восприняли мой «новый каприз, который скоро пройдет». Мама даже каждое утро ходила со мной на берег, где я делала «Динамическую». Гуляя вместе со мной по нашему небольшому городку, она время от времени останавливалась и с гордостью сообщала соседям и лавочникам, что «наша Сандра теперь медитирует». Но через несколько дней она забеспокоилась, решив, что медитировать каждое утро – это уж слишком. «Ты либо сойдешь с ума, либо попадешь в монастырь», – с тревогой сказала она. Моя мать была прекрасна в своей наивности. А отец обладал отличным чувством юмора. Я попрощалась с бабушкой, братом и сестрой. Обнимаясь с родителями, я плакала. А потом долго махала им рукой, высунувшись из окна поезда, отъезжавшего от перрона старенькой станции на холме в Лизкирд. Я думала, что уезжаю навсегда и никогда больше не увижу своих родных.

Лоуренс отвез меня в Лондонский аэропорт и пожелал мне счастливого путешествия во внутренний мир, в то время как он сам отравлялся в путешествие по миру внешнему – от Голливуда до примитивных племен Новой Гвинеи. Мы не знали, встретимся ли мы когда-нибудь еще. Со слезами на глазах я спросила: «Как ты думаешь, я смогу там заниматься йогой?» Он обнял меня одной рукой и сказал: «Там можно много чем заниматься, и я уверен, ты многому научишься».

Проведя всего лишь ночь в индийском отеле в Пуне, я решила оставить поиски истины. Снаружи отель выглядел еще куда ни шло. Я очень устала, поскольку была потрясена и шокирована тем, что увидела в Индийском аэропорту и на вокзале. Мне показалось, что это вовсе не вокзал, а лагерь для беженцев: целые семьи спали на грудах тюков прямо посреди платформы, по которой оголтелые пассажиры сновали туда-сюда. Голодные оборванцы и калеки тянули меня за одежду, требуя какой-нибудь подачки. Они смотрели на меня так, будто хотели целиком меня проглотить. Носильщики и таксисты кричали друг на друга, и в какой-то момент дело даже дошло до драки. Один из них ударил другого по лицу и начал душить – и все из-за клиентов. И везде толпы народу. Просто какое-то демографическое наваждение!

В номере отеля на стене я увидела самое отвратительное чешуйчатое существо, которое когда-либо встречала. Это был огромный таракан длиной около восьми сантиметров, и он на меня полетел. Тогда уже «взлетела» я. Я кричала так громко, что ко мне стали стучаться.

Я до сих пор помню, какое удивление и недоверие отобразилось на лице хозяина отеля, когда он понял, что весь этот шум-гам из-за безобидного таракана.

Повернув в ванной кран, я с удивлением обнаружила, что вода протекает сквозь раковину и льется прямо мне на ноги. Видимо, строители что-то недоделали, потому что трубы, соединяющей раковину со сливом, просто не было. Я пошла к портье и попыталась объяснить, что случилось. Но потом взяла менеджера за руку, отвела в номер и показала ему раковину без дна. Однако он так и не понял, в чем, собственно, проблема. Других свободных номеров в отеле не было.

Кровать представляла собой металлическую раму, выкрашенную когда-то в голубой цвет. Пружины кровати торчали в разные стороны и больно врезались в тело через очень тонкий матрас. Сверху лежали две истертые простыни, которые уже очень давно не менялись. Но самым ужасным была нарисованная на стене кровавая свастика. Я решила, что это знак какой-нибудь черной магии. Тогда я еще не знала, что свастика – это буддийский символ, означающий удачу. А Гитлер, случайно или нет, перевернул ее, и она стала символом зла. К тому же она была нарисована не кровью, а травкой, которая, если ее пожевать, становится красной. У нее такое же действие, как и у табака. Эта травка очень популярна в Индии, и ее остатки можно встретить повсюду, индусы сплевывают их где попало.