Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Если роды протекают нормально, как только младенец покидает родовые пути и вступает в чуждый ему мир, наступает внезапное, подобное взрыву облегчение. С первым вздохом легкие расправляются и принимаются снабжать организм кислородом, прочие органы тоже вступают в работу – избавляются от отходов жизнедеятельности, а вскоре начинают требовать пищи и переваривать ее. Это, конечно, значительно сглаживает последствия родовой травмы, однако ничуть не напоминает утопическое существование в материнском чреве. Теперь биологические потребности ребенка уже не удовлетворяются автоматически, ничто не защищает его от перепадов температуры, резких звуков, яркого света и грубых прикосновений. Младенца приводит в замешательство смесь света, звука и движения вокруг, он испытывает ужас и панику. Использование акушерских щипцов может только усилить все эти ощущения, а вот кесарево сечение – ослабить [310].

В эти моменты младенец наиболее уязвим, поэтому в первую очередь ему необходима успокаивающая близость матери, знакомый стук ее сердца, тепло, запах и эмоциональный фон. Ребенка нужно брать на руки, поглаживать, смотреть на него с любовью и кормить грудью. И как раз в эти моменты современная медицина часто пытается вмешаться, что ведет лишь к дальнейшим травмам. Например, быстрое обрезание пуповины – в течение минуты – мгновенно лишает новорожденного притока кислорода и железа из материнской крови. Поэтому иногда эксперты рекомендуют перерезать пуповину целых три минуты, а некоторые сторонники альтернативных родов – даже пять, чтобы приток ослабевал в «естественном» темпе [311].

Современные акушерские приемы часто заслуживают критики, но в то же время не стоит забывать, что медицинская помощь в целом и грамотные действия опытных акушерок в частности значительно снизили материнскую и младенческую смертность и заболеваемость [312]. Впрочем, и в современном акушерстве для травм есть еще немало места, чего в дальнейшем можно было бы избежать:

• искусственные роды, особенно если это производится для удобства медиков;

• использование акушерских щипцов;

• использование обезболивающих, особенно тех, что могут навредить плоду [313];

• быстрое перерезание пуповины;

• пошлепывание по ягодицам;

• использование едких антисептических глазных капель;

• обрезание крайней плоти, особенно без анестезии;

• отлучение от матери;

• изоляция без зрительного и тактильного контакта;

• оставление плачущими;

• кормление по расписанию;

• искусственное кормление из бутылочки (допустимо только по медицинским показаниям и с нежным поддерживанием).

Устранению всех этих нежелательных явлений, окружающих роды, препятствуют сами врачи, родители и сиделки, так как, будучи сами травмированными при рождении, они не в состоянии испытывать должного понимания травм и потребностей младенцев [314].

Философ Экхарт Толле отмечает, что многие новорожденные появляются на свет уже обремененными грузом травм – тяжелым болевым телом, как он сам это называет. Некоторые подолгу плачут без видимых причин, будто бы они уже познали все боли и несчастия этого мира. Это может быть следствием внутриутробных и родовых переживаний, но также – проявлением наследственных и коллективных травм или даже воспоминаний о предыдущей жизни [315].

В Восточной Африке живут племена, которые отсчитывают возраст ребенка с того момента, как будущая мать впервые подумала о нем. Приняв решение забеременеть, она уединяется и, сидя под деревом, вслушивается, пока не услышит песню ребенка, которого она только собирается зачать. Затем она возвращается в деревню и обучает этой песне потенциального отца, чтобы потом, во время физической близости, они могли вместе пригласить ребенка в мир этим напевом. После зачатия она продолжает петь для ребенка в своем чреве. В племени эту песню выучивают также пожилые женщины и повитухи, чтобы во время родов младенец знал, что его здесь ждут. Затем напев выучивает вся деревня, и ребенок слышит ее в моменты боли и радости, а позже – на обряде инициации, на собственной свадьбе, а в последний раз – на смертном ложе [316].

Из-за абсолютной беспомощности ребенка в первые несколько месяцев после рождения это время иногда называют четвертым триместром беременности. Младенец полностью зависит от тех, кто о нем заботится: ему нужна пища, уход, температурный режим, положительные эмоции и стимулы для умственного развития. Именно в младенчестве закладываются схемы, по которым впоследствии, в том числе в зрелости, будет происходить развитие тела, формирование разума, эмоций и отношений с окружающим миром. Если все идет хорошо, то к трем годам ребенок превращается в пышущее здоровьем и энергией веселое и беззаботное существо, уже обладающее базовыми языковыми навыками и питающее нежность к тем, кто о нем заботится. А еще он умеет управлять функциями своего тела и эмоциями и проникаться чувствами своих сверстников и взрослых. Но все может быть и по-другому: если что-то в развитии ребенка пошло не так, он способен стать неуверенным в себе, вялым, болезненным, легко возбудимым, злым, агрессивным, физически и психически недоразвитым. Некоторые из этих недостатков поддаются исправлению через положительные переживания, другие же остаются с человеком до конца жизни. Конечно, некоторые проблемы в детском развитии – это генетический груз, но все же большинство из них вызваны плохим воспитанием, жестоким обращением и травматическим опытом.