Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Получив травму, мы становимся легковозбудимыми, наше сознание постоянно ищет врага или угрозу во внешнем мире. Если же на одной территории живут два народа с разным цветом кожи – или говорящие на разных языках, или принадлежащие к разным конфессиям, – источник угрозы очевиден. Из одного лишь чувства страха они начнут истреблять друг друга, «разрушать дома и мечты своих мнимых врагов… И разрушать собственное будущее» [82].

Коллективные травмы могут столетиями сохраняться в культурной памяти народа. Поколение за поколением они сопровождают людей от колыбели до могилы в форме мифов, ритуалов и тому подобного. Они подпитывают жажду мщения за обиды предков и не дают встать на путь примирения. В этом корень большинства нынешних конфликтов. В агрессии Израиля против Палестины и других государств ясно видны отголоски травм, какими стали для евреев холокост, гетто, еврейские погромы, а еще раньше – римское владычество и даже ветхозаветные предания о египетском рабстве и гонениях. Сербам объединиться против современных врагов помогла память о битве на Косовом поле, произошедшем более шестисот лет назад. Корни конфликта в Северной Ирландии уходят глубоко в историю отношений ирландцев с англичанами – в семнадцатый век и глубже. Оголтелый геноцид, устроенный народом хуту в Руанде, стал ответом на многовековое господство тутси – их соседей и родственников.

Конечно, не всегда коллективные травмы в народной памяти связаны с войнами и притеснениями. Многие народы сохранили истории о давно минувших землетрясениях, извержениях, голоде, чуме и других катаклизмах, которые, тем не менее, до сих пор определяют их мировоззрение, социальную структуру и устои. С другой стороны, не все травмы покрыты пылью веков. Множество их возникает почти ежедневно, и то, как они отразятся в памяти будущего человечества, невозможно спрогнозировать. В 2009 году мы писали о том, с каким страхом два миллиона беженцев из пакистанского округа Сват возвращались на родину после того, как движение Талибан потерпело там поражение. В Афганистане бессчетное количество мирных жителей по сей день страдает от затянувшегося конфликта с бомбардировками, выпускаемыми наугад. Миллионы тамилов на Шри-Ланке только начинают заново строить жизнь после гражданской войны, длившейся десятилетия. Боевые действия по-прежнему ведутся в Дарфуре, Сомали и многих других регионах. В то же время есть немало стран, граждане которых прилагают все усилия, чтобы оправиться от природных катастроф: цунами в Юго-Восточной Азии в 2004 году, циклона в Мьянме в 2008, землетрясений в Пакистане, Китае, Италии и так далее. Наконец, многие туземные народы по всему миру сражаются за свои жизни и земли, так как их деревням и даже городам угрожает выселение ради строительства плотин, шахт, развития индустрии, туристического бизнеса и расширения коммерческих плантаций.

Если однажды какой-либо народ постигла общая беда, эта травма будет передаваться дальше от поколения к поколению, поддерживая саму себя и развиваясь по характерным циклам, прервать которые крайне тяжело. Ветеран войны с ПТСР может временами впадать в апатию и замыкаться в себе. А временами – вымещать свой гнев на жене и детях. Когда же дети вырастут, они начнут воспроизводить свою травму, копируя, пусть неосознанно, тот единственный способ построить отношения в семье, который им известен с детства [83]. Так будет травмирована психика следующего поколения. Кроме того (эта тема будет затронута в книге позднее), согласно результатам последних исследований, травма может передаваться и генетически – в результате эпигенетических модификаций в экспрессии генов.

Если одну и ту же травму перенесло большое число людей, она может разрастись не только в их семьях, но и в коллективной душе всего сообщества. В этом случае она начнет передаваться от предков к потомкам в форме мифов, ритуалов, церемоний, истории, литературы, песен, пословиц, «здравого смысла», норм поведения и даже в форме законов и общественных институтов. Пример, еще свежий у всех в памяти – теракты Аль-Каиды, из-за которых дети в Европе и Америке будут теперь расти в атмосфере страха и подозрительности, особенно по отношению к мусульманам и людям с арабской внешностью. В результате законодательно оправдываются навязчивые меры безопасности, усиление наблюдения за общественными местами, проверка частной переписки, ограничение гражданских свобод и так далее. Эти ответные реакции на коллективную травму уже изменили лицо западной демократии и, вероятно, еще не раз отразятся на жизни будущих поколений.