Чогьям Ринпоче: Истинное восприятие. Путь дхармического искусства

Он описал видение как создание «некой открытой основы», а смотрение как начало «дальнейшего исследования мира явлений». В 1979 г. видьяд-хара изменил этот порядок, сказав, что сначала смотришь, а затем видишь. Здесь он связал смотрение с любознательностью и с праджней, или интеллектом, а видение с джняной, то есть мудростью. Похоже, иногда восприятие идёт от вспышки открытости – к заинтересованности в частностях; а временами интерес к частностям влечёт нас в направлении открытости.

Обсуждение креативности, медитации, восприятия и захватывающих связей между дхармическим искусством и учениями буддизма ваджра-яны и Шамбалы не окончено и длится и поныне. В учениях о дхармическом искусстве есть множество тонкостей и непрерывно развивающихся пониманий его смысла, масштаба и применения. Однако работа с этим материалом есть не просто теоретический или философский вопрос. Она самым прямым образом касается нашего восприятия этого мира и выбора того, как в нём жить. В каждый момент у нас есть выбор: мы можем действовать бездумно, зажато и агрессивно – или же с мягкостью, юмором и открытостью.

Видьядхара рассматривал искусство не просто как форму развлечения или красивую безделушку; он видел силу художественного творения прямо указывать на подлинное и приводить как художника, так и зрителя к богатству и бесконечному потенциалу переживания настоящего момента, сейчас. В этом переживании возможно преодоление агрессии и трансформация.

Можно сказать, что во многих видах своей обучающей деятельности Трунгпа Ринпоче всегда оставался в душе художником. Для множества его учеников самыми сущностными оказались учения, переданные жестом, окружением и художественным творчеством. Любознательность видьядхары и его любовь к великому разнообразию художественного выражения, его уважение к пробуждающей и освобождающей силе искусства не знали границ. По этой причине он подчёркивал важность учений о дхармическом искусстве для всех своих учеников – как художников, так и всех остальных.

Пусть этот важный поток учений пробудит понимание богатства нашего яркого и сложного мира, а оно, в свою очередь, пусть пробудит в нас сострадание и способность зажигать подобное понимание в других.

Джудит Лиф

Письмо по случаю) открытия первой летней программы в Институте Наропы, июль 1974 г.

Термин «дхармическое искусство» не означает изображение буддийских символов или идей, таких как колесо ^ жизни или история Гаутамы Будды.

Скорее, дхармическое искусство означает то искусство, что исходит из определённого состояния ума художника, которое можно назвать состоянием медитации. Это позиция прямоты и осознавания отсутствия себя в своей творческой работе.

Основная проблема в художественном предприятии – это тенденция отделять художника от аудитории, а затем отправлять послание от одного к другому. Когда это происходит, искусство становится эксгибиционизмом. На человека может нахлынуть невероятное вдохновение, он поспешит излить его на бумагу, чтобы впечатлить или развлечь других людей, а менее торопливый художник продумает каждый шаг своей работы, чтобы произвести определённое впечатление на своих зрителей. Но какими бы благими ни были их намерения, какими технически совершенными ни были бы такие подходы, они неизбежно становятся неуклюжими и агрессивными по отношению к другим и к самому художнику.

В медитативном искусстве художник олицетворяет как зрителя, так и создателя работы. Видение неотделимо от действия, и ему совершенно не страшно оказаться неуклюжим или не реализовать своих чаяний. Он просто пишет картину, стихотворение, музыку, что угодно. В этом смысле совершеннейший новичок может взять кисть и, будучи в правильном состоянии ума, создать шедевр. Это возможно, но это подход наудачу. В искусстве, да и вообще в жизни нам необходимо изучать своё ремесло, развивать навыки и поглощать знания и прозрения, переданные традицией.

Однако каков бы ни был наш подход – ученика, которому ещё есть куда расти в обращении с материалами, или состоявшегося мастера – в сам момент создания работы есть чувство совершенной уверенности. В своём послании мы просто сообщаем об уважении к тому, как всё есть на самом деле, и выражаем это без борьбы мыслей со страхами. Мы отбрасываем агрессию как по отношению к себе – в том, что нам необходимо прилагать усилие, чтобы впечатлить других, так и по отношению к другим – в том, что мы что-то на них возлагаем.