Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – II

Все наши инстинкты и все движения нашего существа сначала опираются на обычные мотивы низшей человеческой природы. Сначала эти мотивы эгоистичны и содержат в себе различные примеси, но потом, очищаясь и возвышаясь, они превращаются в особую и очень острую потребность нашей более высокой природы, которую не могут удовлетворить результаты нашей внешней и внутренней деятельности; и, наконец, они возвышаются и становятся своего рода категорическим императивом нашего существа, и, подчиняясь этому императиву, мы приходим к тому высшему самосущему «нечто» внутри нас, которое все время влекло нас к себе, сначала с помощью соблазнов нашей эгоистической природы, затем с помощью намного более высокого, более широкого, более универсального влияния, пока мы, наконец, не оказались в состоянии почувствовать его собственную непосредственную притягательность, самую сильную и самую непреодолимую из всех. Мы видим, как в процессе преображения обычного религиозного поклонения в Йогу чистой Преданности человек от корыстного и заинтересованного поклонения, принятого в массовых религиях, приходит к принципу бескорыстной и самодостаточной любви. Последняя фактически и является критерием подлинной преданности и показателем того, где мы находимся – на главном пути бхакти или только на одной из боковых тропинок, ведущих к нему. Только после того, как мы перестаем оправдывать собственные недостатки, отбрасываем эгоистические мотивы и становимся недоступны для соблазнов низшей природы, мы заслуживаем божественного единства.

Когда человек сталкивается с Силой или, возможно, целым рядом Сил, которые, как он чувствует, выше и могущественнее его и которые обусловливают, направляют и влияют на его жизнь в Природе, у него появляется страх и заинтересованность в ее или их покровительстве – первые естественные и примитивные чувства, возникающие у природного существа, осаждаемого трудностями, желаниями и опасностями земной жизни. Огромная роль этих мотивов в развитии религиозного инстинкта неоспорима, и на самом деле, пока человек остается тем, что он есть, эта роль едва ли станет меньше; даже когда религия достаточно продвинулась вперед, мы видим, что эти мотивы сохраняются, живут и все еще играют довольно значимую роль, будучи оправдываемы и используемы самой религией для поддержания ее власти над людьми. Все разговоры о том, что страх перед Богом (а ради исторической правды можно добавить, что и перед Богами) является началом религии, есть неполная истина, на которой наука, пытаясь проследить развитие религии и обычно не проявляя никакой доброжелательности и относясь к ней критически и зачастую враждебно, делает неоправданный акцент. Не только страх перед Богом, ибо человек, даже самый примитивный, действует не из одного только страха, а из страха и желания – двух неразрывно связанных мотивов, – боясь вещей неприятных и несущих беду и желая вещей приятных и несущих благо. Таким образом, религия начинается со страха и заинтересованности. Жизнь для человека – это в основном (до тех пор, пока он не научился преимущественно жить в своей душе и только отчасти в своем внешнем существе, взаимодействующем с окружающим миром) череда определенных поступков и их результатов, совокупность событий, которых он жаждет, добивается и достигает посредством действий, а также событий, которых он боится и избегает, но может навлечь на себя в результате своих действий. Более того, такого рода нежелательные события могут наступить не только из-за его собственных поступков, но также и из-за действий других людей и окружающей его Природы. Тогда, как только он начинает ощущать за всем этим Силу, которая может обусловливать или влиять на действие и результат, он воспринимает ее как некоего распределителя благ и страданий, способного и при определенных условиях готового помочь или навредить ему, спасти или убить.

На уровне самых примитивных частей своего существа человек воспринимает эту Силу как нечто, движимое природными эгоистическими импульсами и похожее на него – благожелательное, если ему угодить, и злобное, если его прогневить; таким образом, поклонение, включающее пожертвования и молитвы, становится средством умилостивления и прошения. Человек хочет заручиться поддержкой Бога, молясь ему и восхваляя его. Когда он достигает более высокого уровня ментального развития, ему начинает казаться, что всё в жизни основано на некоем принципе божественной справедливости, которая всегда соответствует его представлениям и складу характера и является своего рода наивысшим образцом человеческой справедливости; он рассматривает идею добра и зла с позиций нравственности и воспринимает страдание и бедствие и все неприятное как наказание за его грехи, а счастье и удачу и все приятное – как награду за его праведность. Бог представляется ему царем, судьей, законодателем, судебным исполнителем. Воспринимая его как своего рода огромного Человека, он полагает, что божественный суд аналогичен его собственному и что чашу правосудия можно склонить в свою сторону просьбами и подношениями. Справедливость для него – это награда и наказание, но справедливое наказание может быть смягчено, если попросить о снисхождении, а награда дополнена особыми благами и услугами, которые умилостивленная Сила всегда в состоянии даровать поклоняющимся ей. Более того, считается, что Бог, подобно человеку, способен быть гневным и мстительным, а гнев и мстительность можно умилостивить с помощью даров, просьб и жертв; также Бог, по мнению человека, может быть пристрастным, и его благосклонность можно завоевать с помощью даров, молитв и восхвалений. Поэтому вместо того, чтобы просто соблюдать нравственный закон, люди продолжают поклоняться Богу и возносить ему молитвы и жертвы.