Шри Ауробиндо - Шри Аурбиндо. Откровения древней мудрости. Веды, Упанишады, Бхагавадгита

Эти Четверо, по сути, представляют собой будущее фундаментальное триединство Сатчитананды – Существования, Сознания, Блаженства с самосознанием и собственной силой, Чит и Тапас, как двумя неотъемлемыми качествами Сознания; но здесь этот принцип выражается в своих космических терминах и эквивалентах. Престол и основание Царя Варуны лежит во всепроникающей чистоте Сат; Митры, Блаженного и Могучего, любимейшего из Богов – во всеобъединяющем свете Чит; Арьямана со множеством колесниц – в движении и всеразличающей силе Тапаса; Бхаги – во всеохватной радости Ананды. Но поскольку в осуществленной божественной природе все эти вещи образуют единое целое, поскольку каждый из элементов триединства содержит в себе и все остальные и ни один из них не может существовать отдельно от другого, то каждый из Четверых в силу присущего ему качества обладает и каждым общим атрибутом всех своих братьев. Вот почему, если мы не подходим к чтению Веды с тем же тщанием, с каким она писалась, мы рискуем пропустить ее тонкие отличия, увидев только нерасчлененные общие функции этих светозарных Царей – тем более, действительно, во всех гимнах сущностное единство богов при всем их различии делает затруднительным для ума, неприученного к восприятию тонкостей психологической истины, увидеть в описании ведийских божеств нечто более глубинное, чем просто необъяснимое множество общих или взаимозаменяемых атрибутов. Но особенности и различия, встречающиеся при их описании, имеют такое же большое значение и силу, как и в греческой или египетской системе символов. Каждый из богов содержит в себе всех остальных, но при этом остается собой, неся свою особую функцию.

Эта природа различий между четырьмя Богами и объясняет то разное положение, которое они занимают в Веде. Варуна безусловно первый и наиболее значимый из всех них, ибо реализация бесконечного существования есть основа ведийского совершенства: стоит обрести безбрежность и чистоту божественного бытия, как за этим с неизбежностью последует все остальное, что содержится в нем в качестве его силы и присуще его природе. Митра воспевается в гимнах весьма редко, разве что вместе с Варуной или же как имя и форма других богов – чаще всего, космического труженика Агни, – когда, обретая благодаря своим действиям гармонию и свет, они раскрывают в себе божественного Друга. Самое большое число гимнов к светозарным Царям обращено к этой объединенной силе Митры-Варуны, небольшое число гимнов – отдельно к Варуне или же к Варуне-Индре, лишь один к Митре, два или три к Бхаге и ни одного к Арьяману. Ибо когда заложена основа беспредельной широты и чистоты бытия, на этом основании должна осуществиться лучезарная гармония действия всех богов в соответствии с законами различных планов нашего существа от духовного до материального; а это и есть единая пара Митры-Варуны. Сила Арьямана едва ли рассматривается в качестве независимого принципа – точно так же, как энергия или сила в мире есть просто проявление, движение или динамический аспект существования, – она есть просто предварительная работа, освобождение сознания, знания, Истины, присущей вещам, и воплощение их в качество энергии и форму действия, или же это просто фактическое выражение самораскрывающегося и самоовладевающего движения, посредством которого Бытие и Сознание претворяют себя как Блаженство. Поэтому к Арьяману всегда обращаются совместно с Адити или Варуной, или же с Митрой, или вместе со всей великой осуществляющей Триадой, или же в общем обращении ко Всем-Богам и Адитьям.

Бхага, с другой стороны, есть венец нашего движения к обладанию сокровенной божественной Истиной нашего существования; ибо суть этой Истины есть блаженство. Бхага – это сам Савитар; Всенаслаждающийся есть Создатель, воплощенный в божественной цели своего творения. Поэтому он скорее конечное достижение, чем осуществляющая сила, или же завершающая сила, он, скорее, владеющий всем изобилием, а не дарующий наши духовные щедроты.

Упанишады – высочайшее творение индийского разума и, как таковое, как наивысшее самовыражение гения Индии, ее возвышеннейшая поэзия, величайшее достижение ее мысли и слова, Упанишады не могут быть просто литературным или поэтическим шедевром; это широкий поток духовного откровения, непосредственного и глубокого, свидетельство и результат единственной в своем роде ментальности и необычной направленности духа. Упанишады одновременно являются великими священными писаниями – ибо в них запечатлен глубочайший духовный опыт – и откровениями озаренной интуитивной философии неисчерпаемого света, силы и широты; это духовные поэмы абсолюта, будь то в стихах или в ритмической прозе, исполненные совершенства, поразительные по вдохновенности и точности выражения, изумительные по ритмике и образности. Так выражает себя разум, в котором философия, религия и поэзия стали едины, – ибо эта религия не заканчивается на культовости, не ограничивается религиозно-этическими целями, а возвышается до бесконечного открытия Бога, или истинного «Я», открытия нашей высочайшей и целостной реальности духа и бытия, и говорит, пребывая в экстазе светоносного знания, в экстазе живого, осуществленного опыта; а эта философия является не абстрактным теоретизированием на тему Истины или схемой логических умопостроений, но самой Истиной – увиденной, почувствованной, пережитой, хранимой в сокровенной сути разума и души и радостно изрекаемой в восторге убедительного постижения и овладения; и эта поэзия есть труд эстетического ума, вознесшегося над обычным полем своей деятельности, чтобы выразить чудо и красоту редчайшего духовного самопрозревания и глубочайшей просветленной истины себя, Бога и вселенной. Здесь интуитивный разум и тонкий психологический опыт ведических провидцев достигают кульминации, в которой Дух, словами Катха Упанишады, обнажает собственное тело, глашатайствует глаголом собственного самовыражения и раскрывает перед умом вибрации ритмов, которые при повторении в духовном слухе словно укрепляют душу и возносят ее, удовлетворенную и счастливую, к вершинам самопознания.