Владимир Лермонтов: Сила поющего сердца. Путь к вершинам совершенства

В тот день Макарий с утра почувствовал на сердце тяжесть, а это не предвещало ничего доброго. Что их с детьми ожидало сегодня, он не ведал, но то, что для них пробил час испытаний, не вызывало сомнений. Нужно было что-то предпринять, что-то сделать, чтобы преодолеть любые невзгоды, которые, возможно, выпадут сегодня на их долю. Макарий усиленно, напряженно размышлял о том, как быть, но ничего не приходило в голову. Тогда он закрыл глаза, замер и обратился к Богу в своем сердце, ему нужен был совет свыше. Через минуту к окну подвала подлетела птица и стала щебетать, будто хотела что-то сказать. Пашка глазел в окно на птицу и стучал пальцами по стеклу, а Ксюша играла с глиняными фигурками животных, вылепленными Макарием.

И Макарий будто услышал шепот осенних листьев:

«Когда приходит испытаний час, ты с песней встреть его, поскольку песня любую скорбь способна растворить».

– Дед Макар, ты говорил, что зверей понимаешь. Вот птичка прилетела к окну, о чем она чирикает? – спросил Паша.

– Она сообщает нам, детки, о том, что скоро выпадет снег и что мы тогда отправимся в путь домой. Там нас уже ждут лесные звери, которые готовятся к празднику. Но прежде мы должны пройти испытание. Кто его выдержит и не заплачет, того ждут подарки, а кто заплачет, того не пригласят на торжество и ничего не подарят.

– Я не заплачу, – запетушился Пашка, – я сильный и ничего не боюсь!

Ксюша молчала, тогда Макарий отвел ее в сторонку и шепотом на ухо произнес ласковым голосом:

– Ксюшенька, ты уже взрослая девочка, и я скажу тебе откровенно. Сегодня у нас может случиться испытание. Я еще не знаю, что с нами произойдет, но я знаю, убежден, что мы победим и уйдем отсюда. Мы должны быть сильными и не сдаваться.

– Что же нам делать, дедушка Макар? – спросила Ксюша.

Макарий прижал к себе детей и сказал:

– Чтобы пройти через все невзгоды и победить любые скорби, мы должны петь. Будем сегодня петь песни и не останавливаться, тогда мы преодолеем все без слез. Ну что вы, ласточки мои, готовы?

– Готовы, – в один голос протянули Ксюша и Паша.

– Тогда начинайте, а я подхвачу. Но прежде хочу вас порадовать, что скоро к нам пожалует мой большой друг, медведь Бурый. Он нас и увезет в лес, на рождественский праздник.

– Откуда вы знаете? – спросили дети.

– Об этом мне птица поведала. Так что поедете в лес на Рождество, как короли, на медведе. Вы ездили когда-нибудь на медведе? Нет? Так вот прокатитесь на этом дубравном звере с ветерком. Вот уж будет путешествие так путешествие, потом вам никто не поверит, что вас медведь-голубчик на своей спине из неволи спас!

То, что выпалил о медведе Макарий, поразило его самого, будто слова сами полились из него, а он только слушал сам себя и удивлялся. Единственное, чего он страстно желал, так это чем-то удивить детей, порадовать здесь и сейчас, чтобы настроить их на волну силы, радости, веры, и вот пришло такое откровение, что Бурый придет за ними. Вот уж действительно чудеса!

Дед Макар и дети пели, когда вдруг с шумом распахнулась дверь подвала и в него ввалились двое мужчин, схватили Ксюшу и поволокли за собой к выходу. Макарий крепче прижал к себе Пашку, с отчаянием смотревшего на исчезающую Ксюшу, которая с раскрытыми от страха глазами продолжала петь дрожащим голосом.

Макарий с Пашкой стояли посередине подвала и пели как можно громче, чтобы Ксюша могла их слышать там, наверху, где, вероятно, она сейчас находилась.

А девочку тем временем отвели в комнату, где на камеру снимали истязание ребенка для устрашения родителей, которые все еще не заплатили выкуп и тянули с выплатой денег. Ей отрубили палец, а она пела, сквозь слезы, текущие из ее глаз ручейками. Это маленькое сердце проходило через весь этот ужас с мужеством и песней. Ведь она обещала Макарию петь и не сдаваться, и она из последних сил выполняла уговор.

В подвал Ксюша зашла медленно, шатаясь, пряча за спиной отрубленный палец, перемотанный грязной тряпкой, которая уже обильно напиталась кровью. Она тряслась, как осиновый листок, лицо было белым как снег, глаза залиты слезами, а губы ее бормотали слова песни без мотива: «Хорошо живет на свете Винни-Пух».

– Дедушка Макар, я не плачу, слезы сами текут. А я не плачу, – проговорила она, стараясь показать, что намерена исполнить уговор до конца.

– Ну что ты, ласточка моя, – проговорил Макарий, подлетев к девочке и обняв ее. – Я и сам вижу, что ты не плачешь. Это просто водичка. Ты победила, Ксюшенька, все будет хорошо. Мы все преодолели. А ну-ка присядь сюда.