Вячеслав Володченко - Натальная астрология

С древнейших времен люди хотели знать свою судьбу. Нам нужно иметь такое представление о судьбе, которое бы не только допускало осведомленность о направлении предстоящих событий, но и определяло возможность и меру нашего влияния на их ход. Нам нужен рабочий инструмент.

Такого рода инструменты для работы с судьбой наши предки искали с давних пор. Это породило много разного рода гаданий и способов развития ясновидения, здесь образовалось немало оккультного хлама и незрелых суеверий. В этом море искаженной информации мы можем обнаружить массу указаний на существовавшие некогда языки судьбы. Нетрудно увидеть, что в основе любого гадания лежит умение читать знаки судьбы, оставленные ею на предметах и явлениях материального мира. А искусный гадатель – это переводчик, владеющий обоими языками и способный соотнести их в своем сознании.

Одним из первых таких языков судьбы и стала астрология. Она явилась начальной попыткой человека отыскать смысл в кажущейся бессмысленности и хаотичности окружающей нас жизни путем соотнесения ее с четкой и строгой организацией движения небесных тел. А отыскать смысл – значит, узнать цель, выяснить, к чему ты идешь, познать свое будущее.

С давних времен человек хотел знать будущее, чтобы обеспечить свое благополучие и безопасность. Это желание диктуется инстинктом самосохранения. Как только человек приобретал знание будущего, он употреблял его в молчаливом согласии, что его собственная потребность превыше всего.

Встает вопрос о возможности предсказания будущего, своей судьбы. Здесь мы приходим к двум противоположным точкам зрения, которые можно назвать научным и религиозным подходом.

Научный подход имеет успех в предсказании физического мира, но для предсказания психических и общественных явлений является неточным. Имеется определенный предел для точности такого рода предсказаний. Наука предполагает возможность познания законов, управляющих миром, определенную изначальную их заданность, причем неявно предполагается первозданная неизменность этих законов, если что-то и меняется, то в рамках более общего, иерархически стоящего выше закона. В этом случае в мире отсутствует воля, предполагающая нарушение этого порядка. Без этих предположений научное познание превращается в фикцию. Научный подход дает так много для улучшения внешней жизни и так мало для способа мышления. Наука дает возможности удивительного будущего, но не дает возможности управлять мыслями и чувствами и изменять их.

Мы обычно не обращаем внимания на тот факт, что предсказуемое будущее уже определено, и ничто не может изменить его. Это будущее физического мира и оно, несомненно, существует, ибо многочисленные предсказания о нем делались и исполнялись. Однако наряду с предсказуемым будущим существуют многие непредсказуемые будущие, являющиеся результатом вмешательства сознания в физический мир. Эти будущие касаются прежде всего отношений между чувствующими существами и окружающей средой.

Предсказуемое будущее безопасно, но оно лишено надежды. Есть непредсказуемые будущие, и надежды, которые они скрывают, пропорциональны их небезопасности. Мы должны понять, что жажда безопасности может быть удовлетворена только ценой отказа от свободы.

Вдумавшись в свой собственный опыт, заметим, что, когда человек начинает искать отношение к непредсказуемым элементам своей жизни, он очень быстро обнаруживает, что концепции, использовавшиеся до сих пор естественными науками, оказываются неудовлетворительными.

Переходя к рассмотрению религиозного подхода, отметим, что как естественные науки преуспевают в предсказании течения событий физического мира, из чего следует увеличение материальной безопасности человека, так и религии способны обеспечить людям чувство моральной и душевной безопасности, они способствуют устранению страха перед неизвестным и непознаваемым. В связи с этим в прошлом религия была наиболее могущественным фактором социальной безопасности.

На сегодняшний день ясно наметился кризис религиозного сознания, по крайней мере в его традиционных формах. Одной из основных причин этого кризиса является то, что в течение многих веков религиозный опыт был ограничен узкими геоцентрическими понятиями о природе Бога и человека, антропоморфным представлением Божества. Даже естественно-научная картина вселенной поражает сознание своим совсем нечеловеческим величием. Поэтому неудивительно, что вселенная, какой мы знаем ее сегодня, внушает чувство благоговейного трепета, восхищения и почтения более глубокого, чем образы божеств санскритских Вед, греческой мифологии или Ветхого Завета. Современный религиозный человек отвергает родовые верования, отвергает суеверия как предрассудки, но ему становится все труднее защититься от обвинений в том, что его собственные взгляды имеют поразительное сходство со слепым суеверием.