Илья Ашмаев - Трансцендент

— Нет, не видел. Ой, постойте, — окликнул он рванувшегося в сторону начальника отделения. — Вспомнил, издалека видел, когда подходил сюда, вон за тот угол сворачивала! У неё ещё шаль на голове была.

«Она!» — сказал про себя майор и бросился вдогонку. Повернув за угол, он увидел спешащую к набережной реки ту самую женщину. Мгновенно раскрыв её план, милиционер, стараясь ступать по земле, чтоб не было слышно топота солдатских сапог по асфальту, побежал к девушке. Он успел схватить за плечи и повалить на землю слабое тело в самый последний момент, когда оно уже нависало над водой.

— Дура! — в сердцах закричал он, — какая же ты дура! — нервы майора не выдержали многодневной стрессовой нагрузки, и он заплакал. Плакала и мама Полины.

Открыв глаза, мама Полины вздрогнула. Прямо ей в лицо смотрела морщинистая беззубая старуха с горбатым носом, седые распущенные волосы которой касались головы девушки. В первое мгновение она даже приняла старуху за саму костлявую Смерть, но остальные чувства вскоре вернулись к матери — она ощутила наполненный ароматами медикаментов запах больницы, увидела пыльные белые стены и осыпающийся потолок палаты. Всё это было ей знакомо. Старуха молча удалилась и девушка приподнялась на подушке. Она лежала на одной из сотни железных коек, выставленных посреди большого зала, среди которых сновали взад-вперёд пациенты и санитары. Палата сразу напомнила ей отделение милиции, где она оставила свою дочку — та же суетливость, каждый второй на что-то жаловался, а кого-то вели под руки мускулистые санитары. Двое таких санитаров в запятнанных халатах стояли у дверного проёма и пристально смотрели на молодую маму. Затем они отвернулись и стали говорить между собой вполголоса, но у девушки был замечательный слух.

— Как с ней поступят? В психическую?

— Да нет, она же с язвами. Отправят в лагерь, а ребёнка в интернат. По-другому никак.

Мама тут же вспомнила о Полине. Эта мысль просто подкинула её на койке, и перед ней появилась средних лет женщина-врач в больших роговых очках и накинутой на белый халат серой кофте.

— Всё в порядке, милочка, не беспокойтесь! Вы потеряли сознание после стресса и вас доставили по назначению, к нам в больницу. Ваша дочь рядом, в детской палате. Я врач-психиатр, буду вас наблюдать. Сейчас я вам сделаю укол от инфекции, которой вы заражены.

Женщина достала шприц, но маму Полины, проработавшую несколько лет медсестрой, трудно было обмануть — никогда психиатр не будет делать уколы от инфекционных болезней. Санитары у стены, как охотничьи собаки, встали в стойку, врач сделала свой укол, и когда девушка в бессилии откинулась на подушку, повернулась к ним и посетовала:

— Десять ампул осталось… Что дальше будет, я не знаю. Хоть самой тут ложись. А они всё прибывают и прибывают…

Психиатр со вздохом покинула койку матери Полины и направилась дальше в обход. Больная оставалась лежать неподвижно и в беспамятстве, когда высокий темноволосый мужчина с проседью на висках и в медицинском халате наклонился над её головой и долго, пристально всматривался куда-то между глаз. Вскоре он отошёл от неё, побродил среди остальных коек, как будто размышляя о чём-то, а затем направился в другие палаты. Никто из персонала не обращался к нему и ни разу не посмотрел в его сторону.

В эти дни разделение клиники на отделения было весьма условным. В переполненной больнице вместе лежали инфекционники всех мастей, ожоговые, с переломами и даже психические — те, кто поспокойнее. Заполнены были и коридоры. Медперсонала не хватало катастрофически, бесконечно переселяться больные отказывались, и потому на освободившуюся койку клали первого прибывшего. Всем уже было наплевать — и пациентам, и санитарам с врачами. Язвами и повышенной волосатостью трудно было кого удивить, и только когда больной начинал себя вести вконец неадекватно, его направляли в тюремный лагерь. Ну, кто-то ещё успевал и умирать — так освобождались драгоценные койко-места.

Мама Полины проснулась среди ночи в обильном поту — её лихорадило и мучила жажда. Однако всплывшая в голове фраза врача: «Ваша дочка рядом, в детской палате…» — почти вернула её к жизни. Оглянувшись в полумраке ночных светильников, она осторожно слезла с кровати и, пригибаясь, стала пробираться среди коек ко второй двери, у которой не было санитара — она наверняка вела в другую палату. Шума от неё всё-равно не было бы слышно из-за периодически раздававшихся с разных сторон стонов, вздохов и тяжёлых переворачиваний, но девушка старалась соблюдать тишину. Дежурная медсестра в забытьи склонилась над столом у выхода в коридор, и мама смогла незаметно проникнуть в соседнее помещение. Оно действительно оказалось детской палатой — небольшой и сравнительно уютной. Здесь стояла совсем другая атмосфера, царил свой мирок — маленькие нежные тела под цветными одеялами в миниатюрных кроватках сопели тихо и мирно, не тревожа друг друга, а мягкий лунный свет из окна создавал почти идиллическую картину. Прислушавшись к своему материнскому инстинкту, девушка направилась в дальний тёмный угол комнаты, мимо спящей на прямо на полу медсестры, и почти достигла цели, когда неожиданно за её спиной раздался шум, и она резко присела. «Мама!» — сквозь сон захныкала Полина, и у мамы сжалось в комок сердце. Она чуть не бросилась к своему ребёнку, но вовремя сдержалась. Над её головой нависла чья-то тень, девушка посмотрела через плечо наверх и…