Лаура Джексон - Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

– Я был потрясен. Я не сознавал, что люди видят меня именно так. Я по-прежнему не умел выражать эмоции и обращался с людьми крайне пренебрежительно, отмахиваясь от них или прибегая к грубому тону. По дороге домой в тот вечер я думал: «Ладно, вот кучка чувствительных людей дружно говорит одно и то же. Сдается мне, придется в этом разобраться».

Наверное, это был первый в жизни Майка миг серьезного самоанализа.

После этого жизнь начала меняться. У него никогда не было подруг, но теперь он начал тянуться к женщинам как к друзьям и обнаружил, что с ними может выражать себя так, как раньше казалось невозможно.

– С ними я мог вести такие разговоры, которые никогда бы не смог завести с мужчинами. Тогда-то дверь для меня и распахнулась.

Майка всегда тянуло на запад, в Калифорнию, и наконец он туда отправился. Планировал задержаться совсем ненадолго, но в последнюю минуту передумал и остался писать. Переехал через мост в Саусалито, посмотрел направо и ощутил огромный прилив энергии. Словно место само его позвало.

– Я сказал себе: «Что-то здесь для меня есть», – вспоминал Майк. – Оставалось только идти на зов.

Майк поселился в городке под названием Тибурон. Там он начал работать над романом и сценариями. Впервые во взрослой жизни он воссоединился с артистической стороной своей натуры. Примерно в это же время и состоялся наш с Майком сеанс.

– У вас впереди очень, очень важные годы, – говорила я ему. – Вам предстоит так вырасти. Вы так долго ждали, и ваше время наконец пришло. В вашей жизни произойдет великое исцеление. Сейчас вы переопределяете для себя, что значит быть мужчиной.

Даже теперь Майк, которому хватило храбрости воссоединиться со своей артистической стороной, не был уверен, что поступает правильно.

– Да, я вернулся к тому, чтобы быть художником, – сказал он мне. – Но не так уж я успешен. Поэтому до некоторой степени отец был прав.

– Нет! – воскликнула я. – Дело не в том, чтобы заработать миллион долларов. Суть в том, чтобы пуститься в путешествие. Успех в том, что вы наконец ступили на этот путь. И этот поступок придает вам сил! Вы говорите: «Мой голос важен! Мои чувства важны! Важно, кто я!» Вот она, полная победа.

В эту минуту Та Сторона показала мне изображение деревца-бонсаи, и я поняла, что оно символизировало. Бонсаи – хорошенькие маленькие деревца, которые выращивают в горшках, ограничивая рост. Деревья подрезают и формируют и изгибают согласно замыслу хозяина. Майк был бонсаи.

– Вам остановили рост, – сказала я ему. – Детство подрезало и изогнуло вас. Вас покалечили и не давали расти. Лишили возможности самовыражения. Вы не понимали собственной энергии. И не разрешали себе быть тем, кем хотели быть.

– Представьте себе деревце-бонсаи, – продолжала я. – А теперь представьте, как земля вдруг сотрясается, идет волнами и из нее вырывается громадное дерево и устремляется в небо, большое и прекрасное, как секвойя! И я хочу, чтобы вы знали: вы и есть это дерево! Вот ваше место во Вселенной. Вы больше не бонсаи. Вы растете и растете, и ничто не в силах вас удержать!

Сеанс с Майком продолжался полтора часа. Ясно было, что он все еще борется, все еще учится, все еще пытается пройти экзамен души. Но важнее всего было то, что он нашел мужество пойти на это испытание. Впервые во взрослой жизни он нашел способ воздать должное своей сути и принять это желание.

Самое лучшее, что Майк был не одинок в своем путешествии. За него усиленно болели.

– Ваш отец говорит, что был трусом, – сказала я Майку. – Он жалеет о содеянном, но даже не знает, с чего начать. Ему кажется, он никогда не сможет возместить все, что забрал у вас. Но говорит, что хочет попытаться. Хочет помочь вам в искусстве. Теперь он на вашей стороне.

Когда сеанс закончился, Майк сидел на диване и обдумывал отцовское предложение. Готов ли он позволить отцу помогать? Готов ли он простить его? Он почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Потом другая. Затем он совершенно неожиданно рассмеялся. Потом снова заплакал. Он долго сидел на диване и то плакал, то смеялся. Эмоции – эмоции! – хлынули из него как вода.

– Я был почти в истерике, – рассказывал он мне потом. – Заново пережитые мгновения детства настолько ошеломили меня… Услышать, что отец сожалеет о том, что наделал… услышать, как этот крутой парень извиняется… мне просто мозг вынесло. Отец, признающий свои ошибки, – вот что сделало исцеление возможным.

После считывания для Майка я несколько дней чувствовала, как Та Сторона пытается пробиться ко мне, и весьма настойчиво. Я не удивилась, поняв, что это был отец Майка.