Николай Буров - Немая прачка

После вот таких эмоциональных уроков, Валентин Сергеевич приходил домой и подолгу перелистывал прочитанную когда-то литературу. Затем гулял по виртуальному пространству Интернета в поисках новых сведений по теме уже проведенного занятия. Он помнил наизусть все даты и события из школьной программы по курсу истории, но все время искал новые документальные подтверждения или опровержения давно ушедших событий… Жажда знаний стимулировала новые поиски и пробуждала интерес к однообразной и скучной, по его мнению, жизни.

Вчера, после занятий, вопреки своей привычке, Историк не поехал домой, а решил прогуляться по центру города. Прогулка закончилась в парке на Чистых прудах и, когда он подходил к метро, неожиданно пришла мысль – завтра с утра поехать на «Вернисаж в Измайлово». Когда-то в детстве один раз бабушка возила маленького Валю в Измайлово на Блошиный рынок. После той поездки он ни разу там не был. Слышал, конечно, от друзей и знакомых о том, как изменилось это место, но все не мог выделить время, чтобы съездить и посмотреть.

Вчерашний вышеописанный урок истории: лица детей, удивленные возгласы, фантазии о жизни Наполеона, эмоциональный запал – все прокрутилось в памяти блондина в сером костюме и воспоминания вызвали довольную улыбку на лице, когда он проходил через центральный вход «Вернисажа в Измайлово».

Первые ряды пестрят разнообразием: яркие платки, шапки, расписные деревянные матрешки, яйца, шкатулки, ложки… Место, где иностранные туристы могут выбрать памятный подарок о России.

Сувениры не интересовали Валентина Сергеевича, но от ярких расцветок и улыбок продавцов настроение поднялось до уровня веселья и куража. Среди его знакомых было несколько постоянных посетителей Вернисажа и, вспоминая их рассказы о Блошином рынке, он быстро сориентировался, прошел весь ряд до каменных ступенек, поднялся и повернул налево.

Сначала внимание Историка привлекали предметы, похожие на те, что достались ему по наследству от бабушки и родителей. Бегло осматривая столы с товаром и, встречая знаковые предметы, он узнавал приблизительную стоимость своих домашних сокровищ. Затем его интерес переключился на дореволюционные литературные произведения, но ничего стоящего он не нашел. Первый круг по центральной аллее и по балконам историк пробежал меньше, чем за час и решил пройти еще раз. В конце дальнего балкона его внимание привлекли две старухи: одна – худощавая и высокая в сером пальто из синтепона, другая – маленькая и толстенькая в коричневом плаще. Они торговали напротив друг друга, и когда он первый раз проходил мимо, то услышал, как Высокая уговаривала Толстушку продать ей рушник: – Ну, отдай мне рушник за четыреста рублей, у меня скатерть и салфетки такой расцветки…

– Я его за тысячу двести продаю. Рушник – старый, столетний, в идеальном состоянии, вышивка красивая, его за эти деньги купят, – отмахивалась от уговоров толстушка.

– Ну, отдай за четыреста, мне в набор…

Когда Историк проходил второй круг по балконам, то услышал продолжение этой беседы, и ему стало смешно и интересно слушать перепалку двух старух. Он остановился поблизости, у стола с журналами советского времени, и, перелистывая их, решил понаблюдать, чем закончится торг.

– Ну, отдай рушник за четыреста, для себя беру, не на продажу, в набор, – продолжала клянчить Высокая.

– Ты все, что у меня берешь, умножаешь на пять и продаешь, а говоришь – себе. Я тебе сказала, хочешь – за восемьсот возьми, – немного снизив цену, не сдавалась маленькая старушка.

– У меня рука легкая, а у тебя еще продаж не было сегодня. Если я первая покупку сделаю, ты после меня все хорошо распродашь, – продолжала выдумывать разные причины для продажи высокая старуха.

И, неожиданно для всех, кто рядом торговал и слушал эту перепалку, маленькая старушка почему-то согласилась: – Да, бери уже за четыреста.

Худая резко подскочила, одной рукой схватила рушник, а другой отдала приготовленные четыреста рублей. Развернулась, сделала шаг к своему столу, но еще не успела положить рушник, а к ней уже подошел молодой мужчина и, показывая пальцем на рушник, спросил: – А скажите, сколько стоит ваше полотенце?

Худощавая старуха несколько секунд внимательно смотрела на него, затем снисходительно улыбнулась и тоном музейного экскурсовода сказала:

– Эту вещь правильно называть рушник, а не полотенце. Он достался мне от моей прапрапрапрабабушки, это начало семнадцатого века…