Уппалури Кришнамурти - Выхода нет

В.: Где Вы родились?

У. Г.:Я родился в Андхра-Прадеш, в местечке под Виджаявадой…

В.: Ваша семья была очень консервативна?

У. Г.:Мой дед по материнской линии и другие в моей семье были очень близки с основателями Теософского общества. Я провёл больше времени в Мадрасе, чем в Андхра-Прадеш. Я лучше говорю на тамильском, чем на телугу [3] Язык народа, живущего в штате Андхра-Прадеш. — Прим. перев. . Я не умею читать и писать на тамильском, но он приходит мне на ум легче, чем мой родной язык. Все годы своего становления я провёл с Теософским обществом в Мадрасе.

В.: Какая музыка Вам нравится?

У. Г.:[Смеётся] Очень трудно сказать. Я не могу утверждать, что мне нравится или не нравится какая-то музыка. Я не знаю. Что бы я ни сказал, вы хотите вывести какую-то абстракцию из этого и спроецировать что-нибудь на это. У меня могут быть свои предпочтения, но все они обусловлены воспитанием. Ты никак не можешь освободиться от своей обусловленности. Разговоры о необусловленном уме крайне глупы. Но моя обусловленность не вмешивается в мои действия. Например, я вижу кого-нибудь. Наблюдая за его действиями, я бы назвал его «отвратительным» или сказал бы, что он отвратительный человек. Но это не оценочное суждение, а описательное высказывание о его действиях в рамках ваших понятий. Но это никак не влияет на меня или не меняет меня таким образом, чтобы я реагировал на него в следующий раз. Я не вовлечён в то, что он делает. В следующий момент, когда появляется кто-то ещё, я могу сказать, что он хороший человек. Но это одно и то же. На самом деле я ничего не имею в виду, говоря, что это хороший человек или что это отвратительный человек. Я ничуть не вовлечён в его действия.

В.: Сэр, какие женщины Вам нравятся?

У. Г.:Я не знаю. Это ответ.

В.: Вам совсем не нравятся женщины?

У. Г.:Они мне ни к чему.

В.: Почему?

У. Г.:Как я недавно говорил, мне нравится их общество. Это странный вопрос.

В.: Не отклонение ли это?

У. Г.:Об этом я и говорю. Держу ли я руку женщины или ручку кресла, физическая реакция одинакова. Абсолютно одинакова. Реакция не говорит, что это рука нежной душеньки или ручка кресла из тикового дерева. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я не то чтобы каким-то особым образом выражал эти вещи или ставил их на один уровень. Поймите, что я пытаюсь сказать.

В.: Но Вы сами говорили, что тело должно каким-то образом на всё реагировать?

У. Г.:То, что там происходит, или эта реакция, о которой ты говоришь, это нечто, что я никак не могу передать или испытать. Могу сказать тебе, что я занимался сексом. Воспоминание иногда всплывает. В момент, когда это воспоминание рождается там внутри меня, оно похоже на любое другое воспоминание. Оно не может укорениться здесь, потому что всё здесь [указывая на свою голову] сжимается и делает невозможным для неё [мысли] длиться дальше. В следующий момент я увижу чёрную собаку вот там, и с предыдущим кадром покончено — полностью. Я могу сейчас смотреть на самую прекрасную и замечательную женщину — а в следующий момент это может быть чёрная собака вон там. Это разные кадры. Поэтому я спрашиваю: «Так кто здесь ненормален, ты или я?» Мои действия далеки от действий ненормального человека. Я не женоненавистник. Я не ненавижу женщин. Они мне нравятся. Рядом со мной всегда были женщины. Но связь со всем, что окружает меня, формируется и прерывается каждое мгновение моего существования. Я не хочу, чтобы вы помещали меня в какую-нибудь определённую клетку; у вас ничего не выйдет.

В.: Вы женаты?

У. Г.:Я был женат. У меня было четверо детей. Моя жена была одной из самых красивых женщин в округе. Она также была самой красивой девушкой в её колледже. Мои дочери всё ещё там [в Индии]. Они взрослые. Некоторые говорят, что я выгляжу не старше, чем моя дочь.

В.: Что это означает? Есть тут какой-то секрет?

У. Г.:Не думаю, что есть какой-то секрет. Я не обращаю внимания на моё тело. Когда я был в твоём возрасте, очень молодым, я был глупцом. Я делал всё, что требуется от тех, кто практикует духовную садхану. Но я ничего не достиг и отверг их всех [садханы]. Я не ем никакой здоровой пищи. Напротив, я говорю, что всё это дерьмо. Я не сделал ничего для своих дочерей. Если бы они жили со мной, кто знает, что бы с ними произошло. Знаешь, они росли с роднёй жены. И один сын в Америке. Другой умер от рака. Он работал в рекламном агентстве в Бомбее. У него был полиомиелит, он даже в США ездил лечиться. Я там потратил состояние, в отличие от тех людей, которые едут в Америку делать деньги. Я хотел снова поставить его на ноги. Я потратил много тысяч долларов. Он был очень способный мальчик.