Антонина Соколова - Заговоры, притягивающие семейное счастье

Возопила я, разрыдалась я, раба Божия (имя), в тереме высоком родительском с утренней зари, глядючи во чистое поле, в поле широкое, в даль бескрайнюю, на закат любимого дитятки, своего солнышка ясного (имя). Сидела я до поздней, темной вечерней зари, до темной ноченьки, до росы сырой, студеной в тоске-кручине, в беде сокрушающей. Не взмилилось мне точить душу свою, а пожелала я заговорить лютую тоску-кручину. Вышла я в чистое поле, взяла кубок брачный, достала свечу венчальную, вынула платье свадебное, зачерпнула водицы из заговоренного ручья. Пошла в лес дремучий, начертила линию прозрачную и громко молвила так: «Заговариваю я своего любимого дитятку, красное солнышко (имя), над кубком брачным, над свежею водицей, над платьем венчальным, над платом венчальным, над свечою венчальной. Умываю я своего дитятку в личико, утираю чистым платом венчальным уста его сахарные, очи ясные, чело думное, ланиты красные, освещаю его одежды свечою венчальной, его кудри светлые, лицо молодецкое, поступь бодрую. Будь ты, дитятко любимое, светлее солнца, милее дня погожего, светлее водицы студеной, белее воска ярого, крепче камня алатыря. Отгоняю от тебя черта лихого, вихоря буйного, отгоняю лешего изворотливого, чужого домового, водяного, ведьму, моргунью-русалку, Бабу-ягу, крылатого Змея Горыныча огненного, отдаляю от злого ворона вещего, вороны-каркуньи, отвожу от Кощея-яду на, лихого чернокнижника, заговорного колдуна-ведуна, ярого волхва, слепого знахаря, старухи ведуньи, а будь ты, мое дитятко любимое, в нощи и в полунощи, в получасье и в часу, в пути-дороженьке, наяву и во сне укрыт от силы лихой вражьей, от нечистых духов, защищен от смерти напрасной, от горя-беды, сбережен на воде от потопления, сокрыт в огне от сгорения. А если придет твой смертный час, ты вспомни, дитятко мое ненаглядное, нашу любовь родительскую, ласковую, наш хлеб-соль богатый, соберись в родимую сторонушку, ударь челом семирижды-семь, простись с родными и кровными, припади к земле сырой и засни сном глубоким, спокойным, вечным. Мое слово крепче камня алатыря, сильнее воды, выше гор, тяжелее злата-серебра. А если кто надумает моего дитятко обморочить-изувечить, тому скрыться за горы Араратские, в глубокие бездны преисподние, кануть в смоле кипучей горячей, жаре огненном. И будут его чары и колдовство, морочанье его – не в морочанье, колдовство – не в колдовство.

В море-океане, на острове Буяне, на широкой светлой поляне, под могучим дубом мокрецким сидит красна девица. Сидит девица, тоскует, кручинится, печалится в тоске неведомой, непрошеной, в кручине недознаваемой-недосказанной. Мимо нее идут семь старцев непрошеных, незваных. Говорят старцы такие слова: «Гой ты еси, девица красная, с утра до вечера и с вечера до утра кручинная, печальная! Что ты сидишь день и ночь на поляне просторной, широкой, на острове Буяне, что в море-океане?» И отвечала семи старцам девица красная: «Нашла на меня беда-кручина посреди двора, точит сердце девичье тоска, болит головушка, опостылели белый свет и родимая сторонушка, не мила вся родушка». Возопили семь старцев, молвили грозным голосом, стали ломать тоску-кручину, гнали ее прочь со двора. Кидма кидалась тоска-кручина с запад на восток, от реки до моря-океана, от реки до перепутья, от села до погоста, но нигде не смогла она спрятаться и укрыться. Кинулась тогда тоска на остров Буян, в море-океан, под дуб мокрецкий. Заговариваю я, родная матушка, свою дочку родимую, ненаглядное дитятко (имя), от тоски наносной, непрошеной по сию минуту, по сей час, по сей день. Слово мое, материнское, крепкое, крепче камня алатыря, тверже золота, сильнее воды. Никто его не разрушит, не превозможет ни аером, ни духом. Аминь, аминь, аминь.

Как в черном озере вода студеная, а у того озера берега песчаные, сыпучие, а у избы моей пороги невысокие, пусть бы ходили ноги доченьки моей любимой, доченьки пригожей, ходили бы ко мне, рабе Божией (имя), не забывали бы. Пусть меня, рабу Божию (имя), доченька чтит-почитает, любит, уважает меня, старую, никогда не забывает, всегда жалеет, по мне горюет, печалится, в горе и недуги не покидает. Как я, раба Божия (имя), тоскую, кручинюсь по ней, моей доченьке, рабе Божией (имя), как тоскует, кручинится медведица по своему медвежонку, волчица по своему волчонку, овца по своему ягненку, голубица по своему голубенку, а доченька моя, раба Божия (имя), пусть тоскует, кручинится по своему крыльцу да по мне, матушке своей, рабе Божией (имя). Аминь, аминь, аминь.