В. Фратер - Деньги, богатство, удача. Ритуалы, заклинания и талисманы

Примеры таких соотношений перечислены и систематизированы в магическом учении о взаимосвязях, или сигнатурах. При этом, как правило, выявляются дополнительные базовые структуры: например, планетарные и зодиакальные принципы, пути каббалистического Древа Жизни и т. д. Так возникают целые энциклопедии символов. Самой известной среди них является, пожалуй, «Книга 777» английского мага Алистера Кроули, которую он, опираясь на более ранний источник, созданный его наставником и другом Аланом Беннетом, расширил и завершил, внеся многочисленные корректуры.

Как астрология описывает мир, используя символику планетарных и зодиакальных принципов, так и герметический маг обращается к взаимосвязям со стихиями, чтобы положить их в основу своей ритуальной практики. В контексте нашего повествования это играет существенную роль, поскольку расширенное (и только в этом смысле «верное») определение стихии денег коренным образом решает, как обращаться с ними, практикуя магию.

Прежде чем мы займемся этим подробнее, нам необходимо рассмотреть еще одну систему символов. Речь идет о картах Таро, в которой нас интересуют не столько Старшие Арканы, или 22 козыря, сколько так называемые Младшие Арканы. Эти 56 карт, как и происходящие от них обычные игральные карты, делятся на четыре масти: Мечей, Жезлов, Чаш и Монет. Последние уже в ХХ веке часто называли Дисками или Пентаклями. На данном этапе нам не требуется подробного изучения весьма запутанной истории колоды карт Таро, об этом написано немало достойных работ. Интерес для нас представляет только то, каким образом вплоть до XIX века и долгое время спустя стихии соотносились с мастями карт: Мечи = Воздух, Жезлы = Огонь, Чаши = Вода, Пентакли = Земля.

Четыре Туза на иллюстрациях демонстрируют это соотношение.

Рис. 1

На рисунке изображены четыре карты из известной по сей день колоды Таро Артура Эдварда Уэйта. Упомянутое соотношение стихий имеет документальные подтверждения начиная с XIX века и в этой форме до сих пор широко распространено и применяемо, например Орденом Золотой Зари, членом которого был и А. Э. Уэйт. В колоде Алистера Кроули (так называемое Таро Тота), разработанной совместно с художницей леди Фридой Харрис в 40-х годах ХХ века, масть Монет также соответствует стихии Земли. Такая же ситуация наблюдается в 99 процентах всех современных версий Таро.

Лишь одно исключение, достойное упоминания, – Папюс. Этот ныне подзабытый французский оккультист и маг, который называл себя учеником и магическим преемником знаменитого Элифаса Леви, был очень популярен на рубеже XIX и XX веков, пользуясь авторитетом как во Франции, так и при дворе российского царя. В своем сочинении «Цыганское Таро» он неожиданным образом относит Монеты к стихии Воздуха.

Как теперь известно, условие, при котором используемые картинки и глифы ни в коем случае нельзя вынужденно или «объективно» интерпретировать однозначно, является признаком символического мышления. Именно такое символическое мышление мы встречаем во всех западных дисциплинах, объединяемых под названиями «тайное знание», «оккультизм» или «эзотерика». Обращаемся ли мы к средневековой алхимии, астрологическому языку символов, к розенкрейцерам или масонству – везде с помощью картин и символов изображаются обстоятельства метафорического толка. Эта традиция коренится в далеком прошлом, и мы снова обнаруживаем ее, занимаясь, например, эллинистическим гнозисом или древнеегипетским колдовством.

Если свойства и признаки стихий не взаимозаменяемы, то при определении их весомости и сложившихся доминантных отношений остается обширное пространство для действий. Многое зависит от состояния интрепретатора, от его уровня развития, от его личных предпочтений, силы и слабости, ведь именно все это в итоге решает, какую доминирующую стихию он увидит в ситуации, событии или в человеке.

Этим магическое мышление радикально отличается от научного. Если в точных науках важнее всего найти однозначную формулировку понятия и по возможности разрешить все противоречия, в магии все иначе. Здесь также учитываются «объективные» признаки, но вместе с тем символика подразумевает и субъективность интерпретатора. И только так между ними налаживается прочная связь.

На самом деле это не так уж странно, как может показаться на первый взгляд человеку, принадлежащему культуре, отмеченной преобладанием точных наук. Удаляясь от четко очерченной территории научно-технического мышления, человек ведет себя так же, как его предки на протяжении тысячелетий. Он вступает в отношения с внешним миром, демонстрируя или ясную позицию по отношению к нему, или приятие и неприятие, или эмоциональные реакции и оценки. Для наглядности приведем пример.