Бхагаван Раджниш (Ошо) - Абсолютное Дао. Беседы о трактате Лао-цзы «Дао Де Цзин»

Именно так можно описать мастера: мастер похож на смерть. Если вы подходите к нему близко, слишком близко, вас охватывает страх, вы начинаете дрожать. Вами овладевает неизвестный страх, как будто вы скоро умрете. Говорят, что Конфуций больше не встречался с этим стариком.

С одной стороны, Лао-цзы был обычным, с другой стороны, – самым необычным человеком. Его необычность не такая, как необычность Будды. Он был необычным совершенно по-другому, его необычность была не так очевидна – она была скрытым сокровищем. Он не был чудотворцем, как Кришна, он не творил никаких чудес, но все его существо являло собой чудо: то, как он ходил, то, как смотрел на вас, то, каким он был. Все его существо было чудом.

Он не был печальным, как Иисус; он умел смеяться, он мог смеяться из самого живота. Говорят, что он смеялся в момент рождения. Дети рождаются с плачем, с криком. О нем говорят, что он родился, смеясь. Я чувствую, что это наверняка правда: такой человек, как Лао-цзы, скорее всего родился смеющимся. Он не печален, как Иисус. Он умеет смеяться и смеяться от души, но глубоко внутри в его смехе есть печаль, сострадание – сострадание к вам, ко всему существованию. Его смех неповерхностен. Заратустра смеется, но его смех другой – в нем нет печали.

Лао-цзы печален, как Иисус, и печален не как Иисус; Лао-цзы смеется, как Заратустра, и смеется не как Заратустра. В его грусти есть смех. В его смехе есть грусть. В нем встречаются противоположности. Лао-цзы – это созвучие, симфония.

Помните… я не комментирую его. Между ним и мной нет дистанции. Он говорит с вами через меня: через другое тело, другое имя, другое воплощение – но говорит тот же самый дух.

Теперь мы переходим к сутре:

Дао, о котором можно что-то сказать, —

Не Абсолютное Дао.

Позвольте мне сначала рассказать вам, как эти сутры были написаны, потому что это поможет вам их понять. Лао-цзы жил девяносто лет – на самом деле, он ничего не делал, кроме того, что жил. Он жил тотально. Ученики неоднократно просили его написать что-нибудь, но он всегда говорил: «Дао, о котором можно что-то сказать, – не настоящее Дао. Истина, о которой можно что-то сказать, немедленно становится ложью». Поэтому он ничего не говорил, ничего не писал. Что же тогда делали рядом с ним ученики? Они просто находились в его присутствии. Это называется «сатсанг» – находиться в присутствии. Они жили рядом с ним, гуляли с ним, они просто впитывали его сущность. Находясь рядом с ним, они старались ему открыться. Находясь рядом с ним, они старались ни о чем не думать. Находясь рядом с ним, они все больше и больше погружались в тишину. В этой тишине он встречался с ними, он приходил к ним, он стучал в их двери.

В течение девяноста лет он отказывался что-либо написать или сказать. Такова его позиция: истине невозможно научить. Как только вы говорите что-то об истине, она перестает быть истиной, попытка высказать ее превращает истину в ложь. Истине невозможно научить. Самое большее, что можно сделать, это указать направление. И этим указанием должно быть все ваше существо, вся ваша жизнь – но невозможно указать направление словами. Лао-цзы был против слов. Он был против языка.

Говорят, что по утрам он обычно выходил на прогулку и его часто сопровождал сосед. Прекрасно зная, что Лао-цзы не любит разговаривать, что он – человек абсолютной тишины, сосед всегда молчал. Не допускалось даже произносить слово «привет», не допускалось даже говорить о погоде. Сказать: «Какое прекрасное утро!» – было бы излишней болтовней. Лао-цзы совершал дальние прогулки, в несколько миль, и сосед шел за ним следом.

Так продолжалось много лет, но однажды у соседа гостил один знакомый, он тоже захотел пойти с ними, и сосед взял его с собой. Тот ничего не знал о Лао-цзы и о его привычках. Он чувствовал себя подавленным, потому что его друг ничего не говорил и этот Лао-цзы ничего не говорил, и он не мог понять, почему они молчат. Эта тишина была для него тягостной.

Если вы не умеете пребывать в тишине, она становится тягостной. Вы говорите не для того, чтобы общаться, – нет. Вы говорите, чтобы освободиться от того, что вам мешает. В действительности, общение через слова невозможно; все как раз наоборот – так вы можете избежать общения. Разговаривая, вы создаете вокруг себя оболочку из слов, и поэтому никто не может узнать о вашем истинном состоянии. Вы прикрываетесь словами.

Этот человек чувствовал смущение и дискомфорт; ему было неловко. Его распирало от желания что-нибудь сказать. Поэтому, когда солнце появилось над горизонтом, он произнес: «Какое восхитительное солнце, смотрите!.. Какой прекрасный восход! Какое чудесное утро!»