Вадим Чернобров - Медведицкая гряда

Еще один замечательный человек, живший в этом степном краю, биографов пока не имеет. Однако, по отзывам многих знавших его людей, личностью был настолько неординарной и примечательной, что вполне заслуживает если не многокнижного исследования жизни, то уж многостраничного – точно.

«Я выберу любое из столетий, войду в него и дом построю в нем» – эта строчка из поэзии Арсения Тарковского как нельзя лучше подходит ко всей этой истории. За исключением, пожалуй, фразы о выборе, ибо человек, о котором пойдет речь ниже, попал в наш век случайно.

О нем я услышала за два года до поездки на Медведицу от московского инженера-конструктора Вадима Черноброва. И ровно два года изводила его ехидными репликами, терзала вопросами, верила, не верила, искала доказательств… Съездив, поняла: доказательств в этой истории быть просто не может. Есть только факт: Евгений Иосифович Гайдучок в n-ске действительно жил, чему свидетелями дочь, внук, сын и половина города.

Но все по порядку. Лет десять назад Чернобров заинтересовался физикой Времени. Ставил потихоньку опыты, выводил формулы и собирал в лаборатории свою первую машину времени. Собирал нелегально, ибо за подобную антинаучную самодеятельность в те времена можно было запросто схлопотать по шапке. Иными словами, ТОГДА о его будущей темпоральной специализации не знал никто.

Но почему-то именно в тот момент состоялась встреча с незнакомцем, который, представившись Евгением Иосифовичем, отрекомендовался: «Я прилетел сюда на машине времени из XXIII века». Ответная реакция была вполне адекватной: зная из научно-популярной литературы о том, что с шизиками следует быть предельно вежливым, Чернобров пробормотал пару дежурно-любезных фраз и поспешил удалиться. Однако настырная судьба на этом не успокоилась и свела их еще раз – и, как и следовало ожидать, любопытство взяло свое… (В скобках заметим, что, по отзывам медиков, родных и знакомых, с психикой у Евгений Иосифовича все было в полном порядке).

Итак, вот вам его история.

Будучи совсем зеленым пацаном, он, уроженец ХХIII века, решил угнать машину времени и прокатиться на ней в какую-нибудь экзотическую старину. Прихватив для компании подружку (ради прекрасных глаз которой, между нами говоря, все это и затевалось), он рванул сквозь миры и века. Но улетел не далеко. И в 1930-х годах угнанный транспорт потерпел аварию.

Очень быстро ошалевшие от ужаса малолетки поняли, что искалеченная машина сможет поднять лишь одного из них, и хватит ли у нее энергии на полет в ХХIII век, – неизвестно. Впрочем, особого выбора у них не было, а посему парень затолкал ревущую девчонку в агрегат и, наказав вернуться с помощью, отправил в будущее. По крайней мере, в случае еще одной аварии, она оказывалась намного ближе к своему столетию (а значит, дальше от всяких варварских эпох вроде нашей)…

Помощи он не дождался. Очень скоро малолетнего скитальца усыновили добрые люди, и мальчишка начал осваивать новую жизнь – которую, по его же собственным словам, поначалу просто возненавидел. Только прокатившись впервые в жизни на велосипеде, он понял, что здесь тоже могут быть свои маленькие радости…

В 15 лет он поступил в школу книжного ученичества при Ленинградском доме книги, работал продавцом в отделе литературы точных наук и техники. Однако, несмотря на столь специфическую специализацию, был знаком с Борисом Олейником, Юрием Лебединским, Борисом Корнеевым, Олешей, Булгаковым, Бернесом, Шульженко, хорошо знал Маршака…

…А однажды – вот ведь ирония судьбы! – даже разговаривал с автором «Машины времени», легендарным Гербертом Уэллсом…

Возможно, именно эти гуманитарные знакомства и повлияли на его дальнейшую судьбу – Евгений поступил на режиссерское отделение театрального училища. Из которого пару лет спустя отправился прямиком в Сибирь: что такое Сталин, из школьного курса истории он помнил прекрасно, ну а язык за зубами держать еще не научился…

Лагерная камера была набита «политическими» до отказа, основной контингент составили малограмотные мужики, и очень скоро смышленый парень нащупал путь к спасению. Каждый вечер надсмотрщик приносил в камеру ворох газетных обрывков – на самокрутки. И каждый вечер лагерный люд терпеливо ждал, когда студент составит из этой мозаики полноценные фрагменты и начнет «политинформацию». Через пару месяцев он уже прекрасно разбирался в «злобе дня» и дымил вместе со всеми как паровоз (в будущем, по его словам, ни у кого такой привычки не было).