Елена Рерих - Агни-йога (сборник)

Также хочу сохранить в полной чистоте одну комнату или хотя бы угол, посвященный Учителю. Можно у окна сохранить одно кресло, на которое не допускать посторонних. Также не допускать любопытных. Для них нужно быть самыми обыкновенными людьми, чтобы их дерзновение скользнуло по ауре. Это все советы по оздоровлению йоги.

197. Нужно думать о Наших действиях и ручаться за правильность их. Малейшее раздвоение мысли унесет стрелу далеко от цели, и тогда лучше вовсе не касаться йоги. Смутное сознание есть наследие животного состояния. Кому нужны неясные помыслы? Никто не желает получить столь же смутный ответ. Нужно очистить провод духа. Но Мы не трубочисты, чтобы чистить насильственно каналы духа. Скажите, чтобы дали возможность оказать помощь.

198. Йог не имеет привычек, ибо они не более, как гниение жизни. Но йогу свойственно иметь определенный образ действий.

Не трудно йогу разрубить узлы привычек. Ведь напряжение зоркости открывает ему постоянно новые пути подхода к обстоятельствам. Но неподвижность есть скелет невежества.

Сколько царств обрушилось от неподвижности!

199. Не твердо Наше Учение в руках не прилагающих его в жизнь. Скажите сотрудникам всех стран, чтобы немедленно нашли способы утвердить жизнь советами йоги. Слишком много говорящих и мало делающих. Не вижу общих лекций, но нужны личные беседы. Также не нужно скрывать трудности и преимущества. Приурочивайте йогу к мировым явлениям, ибо нужно дать систему жизни, без нее социальные движения превратятся в маскарад стариков. Строгая дисциплина свободы пересоздаст жизнь, лишь при новом осознании реальности психической энергии, которая войдет в обиход жизни.

Твердите, что требуется новое осознание для применения в жизни.

200. Уявление нужно лишь для немногих, но толпы не знают о повороте корабля, но спросят наутро: «Куда унесся парус? Отчего так пуст берег?» – «От того, что вы не заметили, когда грузили ценный груз, и вы проспали ветер от восхода». Явно нельзя сказать толпе, ибо наутро она слышит голос ночи. Можно поражать лишь гидру ударом ей незнакомым. Обязанность йога изучать удары непреложные.

Устремившийся к высшему знанию неизменно будет на дозоре.

Кого же иначе назвать воином? Кто же пахарь? Кто же проводник? Йог должен назваться тремя этими почетными именами. Но придет время показать поле посева. Кто будет мерить его локтями? Ибо поле йога есть пространство. Кто может назвать его победы, когда огни сверкают внутри его? Кто перечислит им спасенных, если он вел их, не спрашивая имена?

201. Существует превратное мнение, что йог пользуется несокрушимым здоровьем в обычном значении. Разве делают чувствительный инструмент из толстого дерева? Разве достоинство струн вины не заключается в их чуткости к тончайшим делениям тона? Так же звучит и утонченный аппарат йога. Именно ему ведомы те непередаваемые, переходящие боли, которые, как настраивание струн вины, преображают его существо.

Можно понять, что Мы не будем преувеличивать безопасность стези йоги. Как можно миновать боли при перерождении центров?

Огонь познания остается жгучим.

Вы знаете, что сказанное не отвлеченный символ. Все обычные определения этих болей не могут принести пользы, пока наука не поспешит понять значение психической энергии или духовности. Чем дальше стоит понимание от опасности йоги, тем далее стоит человек от связи с Высшим Сознанием. Причем не ценны случайные полеты сознания, нужна несмолкаемая полетов песнь. Вина не всегда звучит явно, но лад ее всегда строен.

Те, кто ищет в йоге упитанного здоровья, пусть лучше примут рюмку вина и побеседуют о высоких идеях без приложения их к жизни. Ведь здоровье йога трепещет, как крылья возносящегося орла. Глаз йога видит, как тот орлиный глаз, который вы знаете. Спокойствие йога есть напряжение океанской волны.

202. Здоровье йога сопоставляют с настраиванием вины. То же можно сказать о работе йога, то звучной, то молчаливой, покрытой покрывалом целесообразности. Цель йога наполнить пространство полезным утверждением и направить энергию всюду, где загрязнена Истина.

Можно ли обвинять йога, если он неожиданно появляется или надолго исчезает? Пора оставить привязанность к определенному месту. Лишь мысль и действие могут обусловить земное местонахождение. Потому странствования всегда неразрывны с йогой. Где же родится чуткость подвижности? Где же закаляется самостоятельность? Где же строится одиночество познания?