Анна Присяжная - Звёзды и люди

Красив фигурой и с лица.

За ним и Гелла хорошела.

Она частенько альтом пела.

Заслушивался весь народ,

Те, кто стоял у их ворот.

На Фрикса мачеха смотрела.

Его увидев вдруг краснела,

А то порою и бледнела

(Страсть у нее в глазах горела).

Красивый малый был с лица,

Да и фигура хороша!

К себе позвала, как-то раз

И тут, с порога, в поздний час,

В кровать вдруг Фрикса потянула.

Рубашку вмиг с него стянула.

Горячим жаром обдала

И прошептала: «Я твоя!

В любовь хочу с тобой играть…».

«Но, как же так, ведь ты мне мать?»

«Вернее, мачеха тебе,

Любить тебя буду вдвойне…».

Но Фрикс тут Ино оттолкнул.

Лёг на бочок и вмиг уснул.

Озлобилась тут Ино – мать,

Её, ту злобу, не унять.

Всё козни делала двоим.

Чужим лишь детям, не своим.

V

Наследство старшим полагалось.

А Ино для своих старалась.

Лишь для двоих, своих детей

И становилась злей, и злей.

«Как старшим детям отомстить?

Как со свету мне их изжить?

Уж если только им позволить

Они и править тут изволят.

Моих детей вмиг изживут

И в порошок их разотрут.

Позволить это не могу.

Для деток счастья я хочу.

Но для родных детей, своих.

Ни этих, мне совсем чужих».

И ненависть её сжигала.

Как отомстить? – Она не знала.

«Коль если я им отомщу,

Да со Свету двоих сгублю,

То муж, навряд ли, мне простит.

Он выгнать вон меня велит.

Тогда останусь не удел.

Вот и петух уже пропел.

Пора за дело приниматься.

Скорей бы с ними распрощаться.

Я зло им сделаю, но так,

Что не заметит муж никак.

Чужой рукою погублю.

Вину свою на них сложу.

Никто меня не заподозрит.

Да и никто о них не спросит.

Я буду здесь лишь в стороне.

А муж поверит только мне».

Так Ино думала всю ночь.

Служанку выгнала же прочь.

И наконец, она решила:

«Вот в чём моя здесь будет сила,-

Возьму я тайно приглашу

В дом женщин, всех к себе впущу.

И убедить я их должна,

Чтоб все засеяли поля.

Зерно скажу всем, осушить.

Так лучше урожай родит.

Зерно рекою будет литься,

На славу будут все трудиться.

Богатством тут же обрастут

И скот большой все заведут.

Родится множество детей,

Красивых, умных малышей…».

Так действовать она решила.

Всех женщин в гости пригласила.

И тут всех сразу убедила:

«Зерно поджарить! – заявила.

На солнце долго пусть лежит,

Оно, не бойтесь, не сгорит».

VI

И жены всех своих мужей

С любовью, нежностью своей

Их тут же, сразу, убедили.

Зерно на солнце расстелили.

Да пережарили его.

Оно в земле не проросло.

Тут наступили холода.

Болезни, голод, нищета.

Косить людей стал всюду мор.

Зверьё всё вылезло из нор.

Искали, каждый, что бы съесть.

Куда, к кому бы только влезть?

Но пустота везде была.

Ни одного нигде зерна.

Тут Атамант решил, послать

Гонцов к пророчице. «Как знать?!-

А вдруг хорошее что скажет,

Или полезное подскажет.

«За что такая нам беда?

Откуда к нам она пришла?»

Вот тут –то Ино постаралась.

С гонцами тайно повстречалась.

Уговорила, чтоб пришли

(Ко мне, чтоб тихо подошли).

«Ночь тёмная на землю ляжет.

Она вам руки все развяжет.

Ко мне скорее поспешите.

Но тихо, никого не злите.

Собаки, чтоб не зарычали

И люди, чтобы непрознали.

Я вам открою тихо дверь

В нее войдете, словно тень».

Вот наступила только ночь,

Отправила всех Ино прочь.

Сама гонцов в ночи встречала.

С порога слёзно умоляла.

Пред ними даже с кресла встала.

Во всем, на сей раз, ублажала:

«Прошу я вас гонцы родные!

Даю монеты золотые

Вам, за доверие ко мне,

Что тайну сохраните все.

Когда вернётесь от вещуньи,

Скажите мужу, что колдуньи

там не было. А лучше так:

(И это будет свыше знак),

Что урожай вернётся вновь

(Да это знает даже Бог),

Тогда лишь, если двух детей,

Своих он, старших «голубей»

(Как дочь и сына называл,

Которых, очень обожал!)

Богам он в жертву принесёт.

Тогда и урожай пойдёт».

Гонцы вернулись от вещуньи,

Царю солгали, мол, колдунья

Сказала: «сына, дочь убить,

Чтоб урожаю вновь здесь быть».

VII

Отец, ох долго сокрушался!

Но, всё же, с ними распрощался

И приказал: «Убить детей!

Хоть боль в душе сейчас моей».

Жрицы детей в лес повели.

По лесу долго они шли.

Цветы детишки собирали.

Всё одуванчики срывали.

И веселились от души.

Никто не чувствовал беды.