Сборник - Пророчества Авеля. О будущем России

Дни главы Сената генерала Самойлова были сочтены. На его место был назначен князь Александр Борисович Куракин, опытный царедворец. Разбирая секретные бумаги, натолкнулся он на пакет, запечатанный личной печатью генерал-прокурора графа Самойлова. Вскрыв этот пакет, Куракин обнаружил в нем ужасным почерком записанные предсказания, от которых он просто похолодел. Ведь роковое предсказание о смерти императрицы уже сбылось! Тогда и порешил князь Куракин передать императору записки сидевшего в каземате пророка.

Павел же, по прочтении их, повелел немедленно отыскать «столь зрячего провидца», монаха Авеля. Нашли его в Шлиссельбургской крепости. Князь А. Б. Куракин объявил коменданту Шлиссельбургской крепости Колюбякину прислать в Петербург арестанта Васильева. Доставили немедленно того под конвоем пред светлые очи нового императора. И случилось это 12 декабря 1796 года…

Состоялась длительная приватная аудиенция в личных апартаментах без свидетелей.

Многие исследователи и современники событий утверждают, что именно тогда Авель прямо в глаза императору назвал дату смерти самого Павла и на двести лет вперед предсказал судьбу российской монархии. Говорят также, что именно тогда и появилось знаменитое завещание Павла I. В некоторых статьях его предсказание звучит следующим образом: «Коротко будет царствование твое. На Софрония Иерусалимского – святой день памяти совпадает с днем смерти императора. В опочивальне своей будешь задушен злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. Сказано бо в Евангелии: “Враги человеку домашние его”. Может быть, в этим словах содержится намек на участие в заговоре сына Павла Петровича – Александра, будущего императора.

Если это так, то какие чувства овладели императором в момент встречи, мы можем только догадываться. Ведь узнать свое будущее хочет любой человек. Но в то же время наравне с любопытством в душе зарождается еще и страх этого знания. Одно нам известно наверняка, Павел верил словам странного монаха. И попросил он Авеля благословить свое царствование. Далее, как свидетельствуют документы, он расспросил Авеля о том, чего бы тот хотел в жизни, на что тот ответил: «Ваше величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом, еще и служить Богу».

И далее не утерпел монарх и спросил о собственном будущем. Что ответил на этот вопрос Авель – достоверно неизвестно, Житие об этом умалчивает.

Однако заметим, что император Павел I еще с детских лет по натуре своей был мистичен, имел исключительное воображение, верил в сны и предсказания. Пророков почитал, хоть и побаивался. Но в то же время и верил им безоговорочно.

Есть и другие мнения, утверждавшие, что вряд ли Авель именно во время этой аудиенции предсказал Павлу его гибель, потому как император проявил к нему искренний интерес, обласкал, выказал свое расположение и даже издал 14 декабря 1796 года высочайший рескрипт, повелевавший расстригу Авеля по его желанию постричь в монахи.

После того разговора император повелел князю Куракину поселить Авеля в Санкт-Петербурге, в Александро-Невской лавре, дать ему келью и обеспечить всем, что потребуется для нормальной монастырской жизни. Повеление это было незамедлительно исполнено. В этом монастыре Авель вторично принял постриг. И, собственно говоря, это его второе имя «Авель» и запечатлела история. При первом постриге взял себе крестьянин Василий имя Адам.

Есть свидетельство о том, что еще одна встреча произошла между императором и монахом Авелем в бытность его в петербургской Александро-Невской лавре.

Приведем интересный документ о предсказании Авеля императору Павлу, опубликованный в журнале П. И. Бартенева «Русский архив». В его публикациях за номерами 1–4 за 1872 год размещены «Воспоминания Федора Петровича Лубяновского», действительного статского советника, который в 1802 году занимал пост секретаря министра иностранных дел. Он, в частности, пишет: «Приходит мне на память… еще молва об арестанте Авеле, который содержался когда-то в Шлиссельбурге за какие-то пророчества. Захотели (император Павел) говорить с ним; спрашивали его о многом, из любопытства и о себе. При рассказе об этом разговоре Анне Петровне Лопухиной (фаворитке императора), с трепетом она зарыдала, испуганная и расстроенная». Ни страх ли за любимого ею человека вылился в этих слезах?

Эта загадочная беседа привлекла пристальное внимание Петра Николаевича Шабельского-Борка (1893–1952) – историка, писателя и собирателя древностей, который в особенности интересовался трагической эпохой царствования Павла I. П. Н. Шабельский-Борк – русский офицер, ветеран Первой мировой войны. Он также принимал активное участие в попытке освобождения царской семьи из екатеринбургского заточения. Проживая в эмиграции, занимался историческими исследованиями, которые публиковал под псевдонимом Кирибеевич. После Первой мировой войны он жил в эмиграции в Берлине, и тогда же в его руки попали уникальные документы, ныне утерянные. В начале тридцатых годов Шабельский-Борк издал свое историческое сказание под названием «Вещий инок», посвященное пророку Авелю. Интерес историка к этому человеку был далеко не случаен. Ведь именно он с удивительной точностью предсказал историю и кончину дома Романовых. А Шабельский-Борк был очевидцем этих последних трагических событий. И сам немало от большевиков пострадал. Как честный русский офицер, он не мог не задаваться вопросом о том, что ждет Россию в будущем. Что такое большевистский переворот – следствие зловещего рока, тяготеющего над Россией, или результат трагической ошибки и внутренней слабости высшего российского общества, которые не уберегли Родину и императорскую семью? Есть ли во всем произошедшем его внутренняя вина, вина офицера, который не исполнил до конца своего высшего долга?..