Наталья Степанова - Пусть жизнь продлится ваша

Дорогие мои, подобных писем от вас ко мне приходит немало. Уж такое наше поколение, мы не привыкли себя щадить и жалеть. Мы привыкли работать и работать, не за честь и за славу, а по совести. И все мы всегда рады помочь и чужим, и родным, когда им тяжело. А уже если нашим близким – деткам и внукам – нужна помощь, то тут уж нет слов, мы сделаем все, чтобы им помочь! Поэтому я понимаю вашу просьбу и с удовольствием даю вам старинную хорошую молитву, которую наши славные предки читали или несли на груди, идя на наем, то есть идя наниматься на работу. Молитва эта сильная, но в ней не все слова переведены на современный язык. Бабушка мне говорила, не всякое молитвенное слово можно менять. Какие-то слова в молитвах исправлены, а те, которые нельзя трогать, должны быть такими, какие есть. На мой вопрос: «А если людям не будет понятен смысл читаемой молитвы?» – она ответила так: «Главное, чтобы Бог понимал, чего у Него люди просят!» Читают эту молитву перед тем, как идти наниматься на работу. Читают так:

Читают перед зданием, где находится тот, кто нанимает на работу. Читают так:

Не секрет, что некоторые наши чиновники любят показать свою власть. Люди, чтобы попасть к ним на прием, подолгу сидят в коридорах, а как войдут, то их тут же разворачивают назад, то за одной бумажкой, то за другой. Чтобы вас чиновники не терзали и приняли милостиво, прочтите эту молитву, прежде чем вы пойдете к ним со своим прошением. Читают так:

Из письма:

«Прошу Вас, дорогая Наталья Ивановна, не выкидывать моего письма и дочитать его до конца. Я старый человек, и мне не к кому обратиться. Моя жена умерла год назад, и я остался один. Через полгода после ее кончины ко мне заявился наш приемный сын, которого мы с женой усыновили когда-то. Жена очень хотела детей, но по здоровью не могла их иметь. Вот мы и усыновили младенца. Как и все родители, мы очень для него старались. Хорошо кормили, одевали и обували. Сперва он был неплохим и вроде нас слушался. Потом, когда ему минуло шестнадцать лет, его как подменили. Он стал грубить, не слушаться, воровать. Воровал он не только у нас из дома, но и у чужих людей. Я и жена очень переживали. Сами мы с ней не пили, не курили и честно жили. Видимо, это у него было в крови, наследственное, но он не знал, да и до сих пор не знает, что мы усыновили его. Школу он бросил, и в конце концов его посадили. Мы возили ему передачки, ездили к нему на свиданки. Он вроде клялся и обещал никогда не воровать, жить честно. Но слово свое не держал. Освободившись, немного пробыл на свободе и снова в тюрьму. Из тюрем к нам всегда приезжали какие-то блатные типы и говорили, что он им должен, и мы платили, так как боялись за него и за себя. Вот так проходила наша жизнь – в переживаниях и в работе, чтобы зарабатывать трудом деньги и раздавать их за очередные долги. Я никогда не укорял свою жену за то, что она взяла из дома малютки ребенка, так как было жалко ее, к тому же я ведь сам ее в этом поддержал.