Гайк Октемберян - Посвящение Исиды. Том первый. Эта книга о дежавю, о потопе, о посвящении

К этой стене, примыкавшей под прямым углом к стене авторемонтного завода, примыкал гараж, в котором находился наш «горбатый» «Запорожец». Я собрался ОБЯЗАТЕЛЬНОпроверить моё предположение. Когда наша семья опять отправилась в гости, и когда отец и мать с младшей моей сестрой уже направились ко входу в дом, я отстал от них и двинулся прямо в сторону гаража. На его крышу мне уже несколько раз приходилось залазить. Я взял влево от него, когда стал подходить к нему, чтобы подняться на стену с крыши расположенного рядом сарая, который принадлежал соседям. И с высоты этой стены за ней всё оказалось каким-то неожиданно другим.

Шло время, а местонахождение нужного мне дома не давало мне покоя. Когда я оказывался в тех местах, где, в основном, были одноэтажные дома, даже на другой окраине города, то начинал думать о том, что, может, где-то там видел этот дом, который всё не удавалось никак обнаружить. Но нужного мне дома нигде не было.

1. Если ПЕРВОБЫТНЫХхудожников ТЯНУЛОизображать крупных животных: лошадей, быков, медведей, мамонтов, то я уже в раннем детстве почувствовал в себе какой-то великий избыток, почувствовал себя способным СДЕЛАТЬчто-то важное и значительное, и меня ТЯНУЛОрисовать слонов, бульдозеры, экскаваторы, паровозы. Я восхищался силой человеческого разума, создававшего мощную технику. Не дети же создавали её, а взрослые. И взрослые больше вызывали у меня доверия, чем их дети. Рядом со взрослыми чувствовалась какая-то ЗАЩИЩЁННОСТЬ. Когда их рядом не было, со стороны их детей часто проступало что-то чужое и враждебное мне. Их словно ТЯНУЛОсуметь воспользоваться чей-то слабостью и беззащитностью.

Крови твоей хотели бы они при всей своей невинности,

крови жаждут их бескровные души – и потому они кусают со

всей невинностью.

НИЦШЕ, «Так говорил Заратустра»

Когда я стал взрослеть, стал ПОНИМАТЬ, что за одним злом СКРЫВАЕТСЯдругое, которое может быть большим, более низким и подлым, что насколько у самих взрослых их души могут быть ДЫРЯВЫМИ. их души. Когда я оказывался слабее и в одиночестве и не мог что-то СДЕЛАТЬпротив нацелившихся на меня, каждый раз какая-то завеса ЗАЩИЩЁННОСТИоказывалась разодранной сверху донизу. Каждый раз я обнаруживал себя низвергнутым на жёсткую землю с высоты какого-то великого избытка, от которого НИЧЕГОне оставалось. И через эту РАНУот меня словно начинала уходить моя жизнь. НЕОБХОДИМОСТЬ СКРЫТЬСЯуводила меня оттуда, где ОТКРЫВАЛАСЬмоя слабость. Она часто уводила меня домой, где я мог ОТЪЕДИНИТЬСЯ.

Беги, мой друг, в своё уединение: я вижу тебя искусанным

ядовитыми мухами. Беги туда, где веет суровый, свежий

воздух! Беги в своё уединение! Ты жил слишком близко к

маленьким жалким людям. Беги от их невидимого мщения!

В отношение тебя они только мщение.

Не поднимай руки против них! Они – бесчислены, и не твоё

назначение быть махалкой от мух!

Бесчисленны эти маленькие, жалкие люди; и не одному уже

гордому зданию дождевые капли и плевелы послужили к

гибели.

НИЦШЕ, «Так говорил Заратустра»

ПАМЯТЬпринималась возвращать и возвращать меня к произошедшему. Так она словно какими-то стежками старалась зашить ту РАНУ, которую мне нанесли, как ЗАЩИЩАЯот какой-то бесконечной опасности в образовавшейся ДЫРЕ. Я уже чувствовал, как у меня горели щёки, когда мне хотелось поскорее СКРЫТЬСЯв нашем доме. А дома РАНЕННАЯдуша пылала как в огне из-за того, что как произошедшее продлевалось в том, как оно ПОВТОРЯЛОСЬв ПАМЯТИ.