Гайк Октемберян - Посвящение Исиды. Том первый. Эта книга о дежавю, о потопе, о посвящении

Вечером к бабке зашла тётка одноклассника и сказала мне, чтобы я вечером, когда будет уже темно, зашёл к ним домой, чтобы вместе пойти в одно место, где можно достать плиту и топочную дверцу для печки. Этим местом оказалась одна небольшая избушка, в которой никто не жил. Я с тёткой одноклассника под покровом темноты забрались в эту избушки, где можно было с печки снять НЕОБХОДИМЫЕнам части. И это для меня оказалось хорошо знакомым. На следующий день я занялся восстановлением печки. Происходившее вызывало ощущение какой-то беспощадности, которое только усиливало зимний холод. Такой зимы, которая пронизывала душу леденящим холодом, в моей жизни ещё не было. Прежде я и представить себе не мог, что снег, лежащий огромными сугробами, может так царапать по нервам неисчислимым множеством мелких ледяных иголок.

Выходить на холод из дома мне не хотелось. Мне приходилось заставлять себя это ДЕЛАТЬ. Мне нужно было отдать деньги за дом. Я подозревал, что то, что произошло с печкой, не могло обойтись без участия бывшего хозяина. Я не мог считать себя ВИНОВАТЫМв том, что к нему мне пришлось отправляться после того, как была восстановлена печка. Отдать я смог только пять тысяч, потому что в сберкассе, где хранились остальные деньги, вместо того, чтобы отдать их, стали заверять, что счёт будет переведён к новому месту жительства, что так будет намного лучше для нас самих. И мне НИЧЕГОне оставалось, как пообещать отдать остальные деньги сразу после того, как их переведут.

Мне и отцу приходилось раз за разом ходить в сберкассу, чтобы узнать перевели деньги или нет. А управляющий местным ОТДЕЛЕНИЕМраз за разом уверял нас в том, что никакого перевода денег не было. Через несколько лет выяснилось, что управляющий лгал нам, и деньги уже в декабре были переведены.

Мы приехали ДВАДЦАТЬседьмого ноября. Зарегистрировались мы по новому месту жительства третьего декабря. А «8 декабря 1991 года некогда крепкое союзное государство прекратило своё существование». Если бы мы приехали чуть позже, на неделю другую, то проблем у нас, например с шражданством, возникло намного больше.

На нашем участке стояла какая-то постройка, в которой, по всей видимости, когда-то держали кур и овец. Мы начали ломать на дрова её внутренние перегородки. Нам нужно было позаботиться о том, чтобы привезти дрова. Мне пришлось ходить и узнавать о том, что как их можно будет привезти. Сначала их нужно было выписать. Муж тётки одноклассника так часто говорил о том, что он «выписывал» машину, тот грузовик, на котором он работал инструктором по вождению, когда ему нужно было что-то привезти, что я решил, что и грузовик нужно «выписать», чтобы привезти дрова. И мне вскоре стало ясно, что грузовик можно «выписать» только по «живодёрской» цене. И я уже не знал как мне быть.

На лютом холоде я ходил то в одну сторону, то в другую. Когда мне на заснеженной дороге у сдвинутых на обочину огромных сугробов снега повстречался дядя одноклассника, он сказал о том, что мне нужно поехать в то село, где мы работали, чтобы получить деньги, которые я не получил. Ему самому туда нужно было поехать, чтобы договориться о продолжении начатых работ. Он стал звать меня опять поработать там. К этому времени мне уже стало ясно, что зимой трудно найти работу, и я согласился. Он позвал меня зайти вечером к нему домой.

Эгоистичный француз Ларошфуко говорит, что нам доставляет удовольствие несчастие наших друзей и тем более, конечно, наших врагов; а так как каждый есть враг выдающегося человека, то с слух о болезни Стентона был распространён с адским и успешным искусством.

«Мельмот Скиталец» / Мэтьюэрин Ч. Р.

Когда я зашёл к нему домой, то обратил внимание на то, что насколько для его жены домашние её заботы были важнее моего присутствия. Она оставляла меня с пренебрежением и безразличием. Затем она стала с каким-то живым интересом распрашивать у меня то об одном, то о другом. Я рассказал о том, что с какими трудностями мы столкнулись, когда приехали, о том, что как мне пришлось восстанавливать печку. Затем она как с какой-то тайной радостью взяла и села напротив меня и где-то в трёх шагах от меня. И села она боком ко мне. Она и лица своего не поворачивала ко мне, продолжая распрашивать меня о том, что стало вызывать у неё интерес.

Почему она взяла и так уселась? Потому что, все «пути ведут через Рим»? Она решила, что мне уже некуда деваться и все пути для меня будут идти уже через их дом, и села мне прямо на дорогу? Она села так, словно стала предметом моих каких-то домогательств. С какой-то сатаниской щекоткой она сначала спрашивала меня то об одном, то о другом. Мои ответы раз за разом словно вызывали в ней какую-то волну, которая проходила снизу вверх, к голове. И жена этого дяди раз за разом передёргивала плечами, чтобы сбросить что-то с себя и ОТДЕЛАТЬСЯот меня.