Сергей Ковальчук - Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть

У меня «саркома головного мозга в стадии распада». Жить осталось три-четыре недели. Поэтому и головные боли, лобной доли головного мозга… Я подчинилась мужу, и я устала от боли. А ему Господь сказал через верного пророка: «она жива будет», и дал видение, что руками хирурга водят руки Бога. И муж стал настаивать. Я не сопротивлялась: развязка скоро, чем быстрее – тем лучше. Я считала, я готова. Я готова на Небеса, все… В своей самоуверенности… И вот операция.

Это декабрь девяносто первого года. Меня привозят, я уже подготовленная, меня положили на операционный стол. Муж подписал массу бумаг, что врачи его предупреждали. Я тоже подписывала, не глядя все это. Мне было все равно. Такое безразличие было. И когда началась операция, я очень боялась, что подействует вначале наркоз, который расслабляет мускулатуру и не подействует глубокий наркоз. Я буду ощущать боль, и не смогу дать понять врачам, что я не сплю, что я ощущаю боль. Поэтому, я очень контролировала, как будет действие, как действует наркоз, и смотрела на бестеневую лампу, которая у меня была над головой.

И вдруг, в какой-то момент, я ощутила, что я смотрю вниз. Я думаю: «как я здесь оказалась? И почему у меня такая неудобная позиция?» Я встала рядом с хирургом и думаю: «он кого оперирует?» То, что я врач, я это осознавала. Я помнила, что я – врач, что я – Татьяна. Я все помнила. Я себя ощущала именно так, как я ощущаю себя сейчас. Вот она я. «И кого оперируют? Я терапевт. Причем здесь операционная, наверное, это мой пациент. А почему я не помню, кто из пациентов?» Я заглянула через плечо хирурга… и отступила назад: на операционном столе лежала я. И я стояла рядом. Какая-то странная одежда на мне. Ну, рубаха, ладно. Ну очень уж красивая. Но не это меня взволновало. Я вдруг подумала: «неужели я умерла? Но так не бывает. Так не бывает! Умерла так умерла, а здесь…». И я еще раз заглянула. Я слышала все, что говорят хирурги. И когда хирург сказал: «должен кто-то выйти, сказать мужу. Он стоит на коленях в коридоре», я сказала: «я выйду!» Они меня не слышали. Но в это время он говорит: «еще реанимация, еще несколько минут есть!»

И разряд. Этот момент, когда разряд, я чувствую, что я с этим телом связана. Понимаете, я связана с ним. Потому что эта веревка, она меня потянула туда, внутрь, в эту боль. Я закричала: «не надо! Я не хочу!» Я упиралась. Еще разряд, еще. А потом профессор сказал: «все, время, снимайте». А я побежала в коридор сказать мужу, что я жива, что у меня ничего не болит, что все в порядке. И профессор вышел и сказал:

– Мы не боги, она ушла. – Я согласилась: «да, я ушла, и слава Богу». А мой муж встал с колен и сказал:

– Неправда, Бог поругаем не бывает! А Господь сказал: «жива будет!»…

Я поняла, что я не могу до него (мужа) дотронуться. Коснулась его, но я не ощутила. Понимаете, я не ощутила, тогда как, касаясь себя, я была осязаема для себя.

Мой муж верил, если Господь сказал: «жива будет», значит, так оно и будет. Хотя, объективно никаких не было предпосылок ему так думать. По-человечески, своим умом. Поэтому, профессор и сказал, что успокойте его, покажите, если надо, психиатру, потому что человек от горя… немножко помутилось сознание его.

Оно не помутилось. Слава Богу! А я поняла, что мне здесь делать нечего. Я пошла. В какой момент коридор перешел в туннель, я не осознала. Только мне вдруг стало тесно идти. Я не касалась стенок этого туннеля, но он был узкий. По первому своему образованию я фельдшер-акушерка, проработала на ФАПе полтора года. Это фельдшерско-акушерский пункт. И я почему-то сравнила, что этот туннель очень похож на родовые пути. Наверное, ребенок так рождается. Он впереди видит свет, и движется к нему. Так двигалась я. Но я слышала голоса: вернись, вернись, еще не время.

Я не хотела никого слышать. У меня ничего не болело. Я видела свет, тот яркий, красивый! И я в него выпала, в этот свет. Я говорю выпала, потому что мой выход – его нельзя назвать: вышла. Я выпала, и взлетела. Ощущение было такое, как в детстве, когда папа взял меня из детдома, и он меня подбросил высоко в небо, и поймал. Счастье, восторг, немножко страх и покой, надежность. Вот те чувства, которые овладели мной. Я повторила еще раз, и еще раз этот опыт. И после этого только я заметила, что откуда-то появился сгусток света. Он приближается ко мне, и, по мере его приближения, я вижу, что это не сгусток света. Это свет идет от человеческой фигуры. Она так красива! Она восхитительна! Она белоснежная, и вот эти золотые и серебряные лучи от нее исходят (вытирает слезы). Я думала – это Христос. Я упала на колени, протянула руки, говорю: «Господи! Слава Тебе! Слава Тебе, Господи, я пришла!»