В школе, в классе десятом я нашла в библиотеке рассказы Василия Шукшина. Один из них, «Алеша Бесконвойный», про то, как главный герой всю субботу топит баню: колет дрова, моет пол, полок, таскает воду, складывает поленья в топке и вот подносит спичку, и полено разгорается… Для меня баня – это самое лучшее место на свете. Я живу сейчас в крупном мегаполисе, в квартире есть горячая вода, кипяток, шикарная ванная, но это не баня. Не пахнет дровами и вениками, но самое главное, даже лежишь в ванне, мысли приходят в голову совсем другие, не такие ясные, что ли. Я смеюсь иногда и говорю своим друзьям, что продам душу Дьяволу за баню.
А еще мы всей семьей ездили на «копейке» в деревню к прабабушке Ольге Ивановне и прадедушке Кузьме Павловичу Шишкиным. Как же мне нравились эти поездки! Я помню эту деревню с красивым названием Студеный ключ. Там жили совсем другие люди, они любили свой дом-пятистенок, сложенный из огромных бревен, где стояла огромная русская печь. В этом доме всегда пекли хлеб. Вода, мука, дрожжи, немного сахара и соли, а еще вложенный труд моей прабабушки и время. Я всегда сидела рядом и как завороженная смотрела за всеми манипуляциями. Поставить тесто, так это называлось. А потом я подбегала несколько раз и удивлялась, как это самое тесто растет, его становилось все больше и больше, и когда оно уже было готово убежать, приходила моя прабабушка, и здесь начиналось самое интересное. На большой деревянный стол посыпалась мука, из ведра на стол выкладывалось теплое тесто и ножом делилось на несколько частей. Быстрыми отработанными движениями куски теста выкладывались в чугунные сковородки и накрывались льняными полотенцами с красными орнаментами.
– Тесто должно еще подойти. А пока давай-ка сделаем плюшки с вареньем, – предложила моя прабабушка Ольга Ивановна.
Доставала трехлитровую банку с яблочным вареньем и из оставшегося теста она раскатывала лепешки, а в середину я сама выкладывала ложкой варенье. В это время догорали угли в печи, и прабабушка снимала со стены ухват, открывала топочную дверцу, умело орудуя рогатиной, вытаскивала из глубины печи чугунок с похлебкой. Ставила все сковороды с будущим хлебом и закрыла дверцу.
– Давай накрывать на стол. Неси тарелки в комнату и ложки.
Я весело расставляла на столе кружки, тарелки, раскладывала ложки, считая, сколько нас человек.
– Прадедушка Кузьма в самом центре стола. Так, рядом папа, потом мама, дядя Вова, дядя Коля, маленькие ложки мне и брату. Кого-то я забыла. Ой, прабабушка Оля, – оглядела стол. Еще раз пересчитала всех. И, довольная собой, побежала в огород, звать на обед работников. Работники заходили в дом гурьбой, с красными лицами и мокрыми спинами. Они косили траву для коровы на зиму. Я чувствовала себя очень нужной в эти моменты. Нужно было вовремя подать полотенце, чтоб могли вытереть руки и лицо. Кому-то нужно было принести срочно квасу из сеней, молока из погреба. В это время мой прадед, сидя во главе стола, уже нарезал широким ножом ломти от вчерашнего каравая. Он любил нарезать хлеб. Я стояла и смотрела, как глаза светились от счастья в этот момент у моего прадеда.
– Внучка, поди сюда.
Я подходила к нему.
– Держи кусок. И макай в мед. Давай. Мед хорош в этом году. Липовый. Болеть не будешь целый год, – приговаривал он и щурил от удовольствия глаза. – В городе-то не поешь такого меда поди.
Он ел мед вместе со мной и запивал холодным утренним молоком из глиняной кружки.
За столом вместе со всеми взрослыми было сидеть интересно. Они смеялись и рассказывали, как проходило их детство в стенах этого большого деревянного дома. И мне было весело смотреть на них, загорелых и счастливых. Ели все деревянными ложками похлебку, вкусноты необычайной. Это не суп, а именно похлебка или рагу: капуста, картофель, лук, морковь, грибы, кабачки, мясо разных видов, еще какие-то травы. Все просили добавки. Я быстро бегала из комнаты в кухню, нося тарелки туда и обратно. Вторую порцию доедали, в основном, молча, не спеша. По дому растекался запах свежеиспеченного хлеба. На стол мама приносила огромный медный чайник с кипяченой водой, а следом прабабушка несла огромный поднос с плюшками. После такого обеда работники расходились по дому и ложились на послеобеденный отдых – кто в сенях, кто на сеновале, так как в самой избе было жарко.
– Хочешь кроликов посмотреть? – спрашивал меня Кузьма Павлович.
Я улыбалась и, не говоря не слова, уже бежала к двери и останавливалась там в ожидании прадеда.
Читать дальше