Б. Уоллес - Внимаем пристально - Четыре применения памятования

Вселенная была уподоблена гигантскому часовому механизму – высшему технологическому достижению той эпохи. Наблюдая этот прекрасный, тонко настроенный механизм, поэты, философы и ученые открывали природу Бога, который сконструировал и создал его. Поскольку нельзя было изучать самого архитектора, они взялись изучать его творение. В их механистической картине мира часы должны были явить разум своего создателя.

На протяжении всей истории созерцатели в поисках Бога или абсолютной истины следовали мистическому побуждению смотреть вовнутрь, Галилей же и его коллеги взглянули вовне. В мозаике европейского Возрождения протестантская Реформация и научная революция неслучайно сложились одновременно. В глазах Мартина Лютера (1483–1546) человек был падшим грешником, разум которого не внушал доверия, а сам он полностью зависел от милости Господа, дарующего спасение после смерти. Для того чтобы понять мироздание с божественной точки зрения, нужно было превзойти низкую человеческую природу.

Чтобы обойти эту ущербность в своей природе, ученые обратились к идеалу математики, закрепленному Пифагором (570–495 до н. э.), и понятию о рациональном разуме, которое выдвинул Аристотель (384–322 до н. э.). Эти идеи послужили трамплином для прыжка за пределы человеческой перспективы к мысли самого Бога, тем самым удавалось достичь апофеоза – восхождения человеческого ума до ума Бога. Во времена Галилея математика уже называлась «языком Бога». Для того чтобы понять мысли Бога, те исследователи старались изолировать свой ненадежный разум от физической действительности всего тварного. Ради объективного знания, чистого от загрязнений субъективными мыслями, чувствами и мотивами, были разработаны технические приспособления – например, телескоп.

Завораживающий вопрос о том, что́ существует за пределами нашего человеческого восприятия, вдохновлял научный поиск более четырехсот лет. Что же на самом деле происходит, когда никто, кроме Бога, не смотрит? Теперь большинство ученых никакой религии не исповедует и мы больше не называем это «взглядом глазами Бога». Один философ науки именует это «взглядом из ниоткуда» 31. Как предстает мир перед никем, находящимся нигде? Первостепенная потребность в абсолютно объективной системе отсчета остается центральной в научных исследованиях.

Естествознание, основанное на метафизическом реализме, можно описать как изучение природы, существующей независимо от человеческого разума. Его предметное поле – общая для всех сфера интерсубъективной действительности, доступная для исследования от третьего лица. Например, большинство людей, сосчитав страницы в этой книге, получит одно и то же число. Мы все убеждены, что существует реальное количество страниц, не зависящее от того, кто считает, – и даже когда никто не смотрит. Ученых в основном интересуют явления, которые можно воспринять извне, объективно измерить и перепроверить независимо. Но такой подход не следует считать непреложным.

Взгляд внутрь

Буддийский взгляд, уходящий корнями в схожие созерцательные воззрения Древней Индии, считает внешний подход к пониманию действительности второстепенным. Как и христианские созерцатели, Будда в первую очередь занимался внутренними поисками прозрения, переживаемого на опыте. Именно поэтому он начал с совершенно иного вопроса: «Почему в мире так много страдания?» Идея страдания самого по себе, которое никто не претерпевает, даже не пришла бы ему в голову.

Мир, который интересовал сотни поколений буддийских созерцателей и философов, – мир, в котором мы живем, и этот же мир, переживаемый на опыте ( санскр. лока, нем. Lebenswelt), – центральный предмет изучения в феноменологии, философском течении, основанном германскими философами Эдмундом Гуссерлем (1859–1938) и Мартином Хайдеггером (1889–1976). Мир переживаний заметно отличается от мира, независимого от человеческого опыта, каким он бы представал в глазах Бога. Задача – понять мир таким, каким мы его воспринимаем, а не пытаться представить, что́ существует, когда никто не смотрит.

В буддийской физике описан вариант древней атомистической теории, но атомы в этой теории несколько отличаются от того, как их изображает современная наука. Эти атомы не существуют отдельно от переживания. Они представляют собой совокупно совершенно иное пространство – структуру самого́ переживаемого опыта. Каждый атом переживания подобен молекуле с восемью элементами: четыре первоэлемента и качества зрительной формы, вкуса, запаха и осязаемых свойств – мы называем их субъективными свойствами, или квалиа. С этой точки зрения зрительные формы – то, что мы, собственно, видим, а не то, что движется в пространстве и относительно чего согласятся физики и нейрофизиологи. Зрительная кора действует не аналогично бейсбольной перчатке – она не ловит цвета, летящие в пространстве.