Наталья Степанова - Книга ответов на особый случай. Открой на любой странице

Бабка не ответила, лишь внимательно на меня посмотрела. Тогда я разозлился еще больше и обругал ее.

Неожиданно старуха вытянула перед собой руку и сказала:

– Душа твоя, как у злой собаки. Не знаешь людей – не лай! Будешь ты, парень, плакать и кончишь с веревкой на шее. Скоро сам в такую яму ляжешь.

Сказала она это и ушла. Я ей вслед крикнул что-то грубое, но она даже не обернулась.

Тут я подумал: где же это ребята так долго ходят, поесть решили, наверное, и бросили меня тут одного. И вдруг слышу голос:

– Не один ты, а со мной. Оглядываюсь – поблизости никого нет. «Почудилось», – подумал я.

В ту же минуту я снова услышал тот же голос:

– Нет, не почудилось, это я с тобой. Я возьми и вслух скажи:

– А ты кто?

– Я Иван, меня вчера схоронили.

Тут мне стало страшно. Думаю, совсем я свихнулся: сам с собой разговариваю, кто услышит – засмеет.

А голос все не унимается, болтает и болтает без умолку:

– Сейчас напарник твой придет, пойдете бабе одной яму рыть, а другой твой напарник за пивом побежал, позже явится.

От страха я зажмурился и сидел без движения, боясь пошевелиться. Да и как тут не испугаться?!

Через пару минут действительно пришел мой напарник и сказал:

– Друг мой за пивом сейчас сгоняет, а мы с тобой пойдем еще одну яму копать, вон там, у рощи. (Мы старались не произносить слова «могила» и всегда говорили «яма».)

Я сразу же спросил:

– Не знаешь, для кого яму заказали?

– Для женщины, говорят, – ответил напарник. В тот день голос я больше не слышал.

На следующее утро я проснулся оттого, что кто-то толкнул меня в спину и, как только я открыл глаза, сказал:

– Вставай, время семь часов, проспишь ведь. Голос был тот же самый, что и на кладбище,

и я спросил:

– Это ты, Иван? Он ответил:

– Я, кто же еще?

Когда я завтракал, ясно слышал, как он сплюнул и сказал:

– Жрешь ты, парень, ну как свинья.

Перед самыми воротами кладбища я снова услышал голос:

– Ладно, копай, только не халтурь. Плохо, когда тесно.

И тут я спросил:

– Как, говоришь, твоя фамилия?

– Фролов, – ответил голос и замолчал.

Я кинулся в домик администрации, нашел там регистрационный журнал, в котором обнаружил, что три дня назад действительно похоронили некоего Ивана Фролова. Посмотрел, в каком квартале и под каким номером могила, и пошел ее искать. Нашел я ее быстро. Встал перед ней как дурак и начал рассматривать фотографию – и тут снова услышал голос покойного:

– В жизни я был лучше, а на фотографиях всегда не получался.

Не задумываясь уже о том, что делаю, я спросил покойника, отчего тот умер. «Да по пьяни дело было», – получил я ответ. Я ему на это: смерть, мол, не из лучших. Покойник тут обиделся и сказал, что у меня и того хуже будет, уж лучше по глупости и по пьяни, чем самому добровольно в петлю полезть.

С тех пор я не мог найти себе места: и дома невозможно находиться, и на кладбище страшно приходить. Однажды я решился и пошел к врачу. В поликлинике меня выслушали и дали талон к психиатру. Тут я испугался: понял, что никто мне не поверит и чего доброго еще в психушку упекут. Так я к врачу и не пошел. Пытался рассказать знакомым о происходящем, но те от меня как от зачумленного шарахались. Кто-то решил, что это я так развлекаюсь, страшилки всякие рассказываю, кто-то посоветовал молчать, иначе меня быстро в больницу упекут.

Шло время, дух не отставал, и я начал понимать, что больше не могу слышать этот голос. А еще я понял, что это та бабка всему виной.

Но никто мне не верит, надеюсь, хоть вы не сочтете меня безумным. Пишу я вам всю правду, как на исповеди, ведь перед смертью не лгут. Дух покойника опять рядом со мной, я его не вижу, но хорошо слышу. Он говорит, что мне не на что рассчитывать, и уговаривает порвать письмо. «Если ты его пошлешь, то все решат, что ты точно свихнулся. Не делай этого, не оставляй о себе такую память», – убеждает он меня.

Возможно, если бы не его уговоры, я бы так и не решился написать вам, но теперь уж точно отправлю письмо, хотя бы ему назло. Это он виноват в моей смерти, он и та бабка, которая меня так жестоко наказала за грубые слова. Стоили ли они таких мучений – не знаю. Но Бог ей судья.

Р. S. Иван сказал, что через месяц у вас сдохнет собака по кличке Цезарь. Я думаю, когда исполнится его предсказание, вы окончательно убедитесь в том, что мой рассказ – это не бред сумасшедшего».