Наталья Степанова - Магия-3

– Ты же сама хирург, все понимаешь, – говорила ей подруга. Посмотрев на нее, больная сказала:

– Ты помнишь мой сон? Не надо никакой операции.

Когда остановилось ее сердце, был ровно тот час, который ей указала ее мать во сне, час ее смерти…

Если вам, не дай бог, приснится то, что повергнет вас в страх, проснувшись утром, не забудьте произнести (до того как спустите на пол ноги):

Куда ночь, Туда и сон.

Или же проделайте все то, что я советовала в других книгах, чтобы сон не сбылся.

«Меня сосватали ночью, и я не понимаю, как дала согласие. Дело в том, что я им всегда даже брезговала. В нашем классе его звали полудурок и дебил. Вечно ковырял в носу, а потом палец разглядывал, не обращая внимания на смех в классе и окрик учителя. В столовой мог громко издать неприличный звук и т. д. Пишу вам об этом, чтобы вы поняли и представили всю нелепость того, что со мной сделали. В каждом классе он сидел по два года. Поскольку я хорошо училась, школу я закончила с медалью, мне часто приходилось заниматься с отстающими. По характеру я мягкий человек и всегда заступалась за Леню. Может быть, в то время он и потянулся ко мне. Теперь я вспоминаю, что он таращил на меня глаза во время концертов и школьных вечеров.

Юность самое драгоценное, что отпускает земная жизнь. Я была счастлива, жизнь меня баловала; родители, умные, непьющие, добрые люди, баловали и жили только для меня, своей единственной дочери. Я хорошо одевалась, много читала. Неплохо пела. Была победительницей на конкурсах. На чемпионате по шахматам я познакомилась с Костей. Дружба переросла в любовь. И вот тут начались проблемы. Как-то ко мне зашла подружка, мы попили чай, и вдруг она спросила: «Ты слышала, что «дебил» все в доме переколотил и что-то там с собой хотел сделать? Говорят, из-за тебя. Психует. Узнал, что ты дружишь». Я опешила: «При чем здесь я?» – «Привет, все давно знают, что полудурок в тебя по уши влюблен, только ты не знаешь».

Вскоре пришла мать Лени с какой-то старой женщиной. Стала уговаривать зайти поговорить с ее сыном. Я ей объяснила, что нам не о чем говорить и что я вряд ли смогу чем-нибудь помочь. Я отказывалась, а она умоляла. Тут заговорила молчавшая до сих пор старушка. Голос у нее был какой-то обволакивающий. На минуту мне показалось, что комната поплыла и стала вращаться. Голос! Я слышала только ее голос, в котором проскальзывало имя Ленечка.

Вам знакомо состояние души, когда дивная музыка заполняет все? Ведь порой от музыки мы впадаем в какой-то транс, выступают слезы грусти. От другой музыки хочется петь и летать. Вот такое состояние было у меня от голоса и слов, которые я, по существу, не воспринимала.

Втроем мы пришли к ним. Они уговорили попить чаю. Леня сидел и таращился на меня, оскалив желтые зубы. Он улыбался. Старуха, подойдя сзади, гладила меня по голове. И мне было неудобно откинуть ее руку. Все как во сне. Я отвечала на ее вопросы. Она спросила, как зовут того парня, которого я люблю, кто он, где живет. Я слышала ее утробный смех, нет, мол, Леня-то лучше.

Дома я почему-то не рассказала, что была у них, как будто кто гирю на язык повесил.

На другой день меня позвали, и я снова пошла к ним. В темных сенках Леня целовал меня, пуская слюни и урча от удовольствия. Я не чувствовала своего тела, вроде это не я, а ватная кукла и я подглядываю за собой со стороны.

Когда же звонил Костя, я просила маму сказать, что меня нет дома. Потом он перестал звонить, а я и не думала про него.

Я думала о Лене, я желала его грубых поцелуев, от которых было больно губам, они опухали, но мне было сладко. Как только Леня позвонит, я бегом к нему. В душе я страстно желала ему отдаться. Я задыхалась от этого желания. Видения мучили меня и изводили истомой. Мать и бабка уходили, когда я к ним приходила. В один из таких дней он переспал со мной, и можно сказать, что я его изнасиловала сама, потому что желала его больше всего на свете. На другой день, когда я к ним пришла, его бабка шлепнула меня по заду и сказала: «Одной бабой больше стало? Давай, девка, мой пол». Я вымыла, затем всем им вымыла ноги: ему, бабке и его матери.

Если говорить о моем состоянии души, то можно сказать так: я чувствовала себя в желанном рабстве.

Если бы они взяли плетку и стали меня бить, я была бы счастлива.

«Ну что, хочешь за Леню замуж?» – спросила меня его бабка. «Хочу», – ответила я. «А чего выкобеливалась, медалистка? Еще плакать по Лене будешь, нам каждый вечер ноги мыть и сказки рассказывать». – «А когда вы меня засватаете», – спросила я, а в душе больно шевельнулся страх: вдруг скажут «никогда». Бабка подумала и сказала, что сватать придут ночью, днем нельзя, сказала она, повернувшись к Лениной матери, и та покорно кивнула. «Может, сегодня придете?» – спросила я. «Ну что ж, – сказала бабка, – можно и сегодня».