Юлия Вознесенская: Мои посмертные приключения

У нас там назначена встреча.

Нас повели вдоль галереи. По пути Хранитель благословлял всех проходивших мимо сестер и братьев. Мы подошли к одной из пещер и вошли в нее.

Воздух в пещере был очень сухой, пахло воском и каменной пылью. В стенах, на высоте человеческого роста, на равном расстоянии друг от друга были выдолблены ниши, и в них горели тонкие свечи. Над каждой нишей на грубо обтесанной стене копотью был выведен черный крестик. Изредка попадались боковые ходы, возле которых у стен были сложены каменные скамьи.

– Там кельи сестер и братьев, – сказал Ангел. Несколько раз нам попадались на глаза высеченные в стенах каморки, почти доверху заложенные камнями. Я заглянула в одну из них поверх кладки: там теплился огонек свечи, и при ее зыбком свете я увидела спину послушника. Он молился.

– Затворник, – пояснил Хранитель. По том прислушался и добавил:

– В затворе уже больше двухсот лет. Укрепи его Господь!

Длинный коридор привел нас к небольшому залу. Это была пещерная церковь, высеченная прямо в скале. Здесь было довольно светло от множества свеч, горевших на невысоких каменных столбиках-подсвечниках. Передняя стена была украшена горельефом, изображавшим старую и очень худую женщину с короткими волосами, в лохмотьях. Над головой ее был высечен четкий круг.

– Преподобная Мария Египетская, – ска зал Ангел. Я перекрестилась и поклонилась изображению. По стенам я увидела горель ефные изображения других святых, но каких именно, я не знала. Под ними вдоль стен были высечены узкие скамьи. На одной из них, опустив голову и задумавшись, сидел какой-то человек. Услышав наши шаги, он поднялся и пошел к нам навстречу.

Пока он медленно приближался к нам, я моргала и трясла головой: нет, этого быть никак не могло! Вот уж этого – нет! Но он приблизился, и я поняла, что не обозналась.

Это действительно был мой муж.

– Георгий!

– Анна!

Мы подошли друг к другу, остановились и потрясенно молчали.

Тишину, в которой слышалось лишь потрескивание свечей, нарушил Хранитель.

– Вам надо поговорить, я оставляю вас. Я буду ждать тебя снаружи, Анна.

Он удалился, а мы все продолжали молчать, вглядываясь друг в друга. Наконец, Георгий сказал:

– Давай присядем, у меня голова кружится от радости. Как давно мы не виделись! Мы сели.

– Откуда ты здесь взялся, Жорка? – спросила я, немного придя в себя.

– Я умер раньше тебя. Мой самолет разбился, едва отлетев от Мюнхена.

– Боже мой! Надеюсь, ты умер сразу, не мучился?

– Это была мгновенная смерть.

– Да… Вот ты и долетался по своим московским девочкам!..

– Анна! Я ведь не к девочкам летал…

– Георгий! Неужели ты и теперь будешь мне врать? Опомнись!

– Я не вру, Аннушка. Послушай меня, теперь я должен сказать тебе всю правду. Я не к девочке летал, а к мальчику. У меня в России остался сын. Я скрывал это от тебя.

– Ты всегда что-нибудь скрывал от меня! – сказала я жалобно. Честно говоря, я растерялась: к такой новости я совершенно не была готова, я даже не знала, как теперь к этому отнестись.

– Скрывал! Да! Потому что, скажи я тебе правду, ты опять стала бы решать все за всех и по-своему. Ты всегда так делала! Это ты решила переехать из Питера в Москву – и мы переехали. Это ты диссидентствовала, а меня дразнили «декабристкой»! Это из-за тебя нам пришлось покинуть родину и… Да я уж не говорю обо всем остальном!

– Я не виновата, что на тебя ни в чем нельзя было положиться, что ты неумел принимать решения. А если я была такая плохая, то почему же ты не бросил меня?

Меня несло. Казалось бы, я уже давно покаялась в своем супружеском диктаторстве, сто раз пожалела о том, что держала Георгия за мальчишку и пыталась руководить им. А вот теперь встреча с ним и эта потрясающая новость застигли меня врасплох, и опять из меня полезло! Я и ненавидела себя, и не могла остановиться.

– Анна! Я любил тебя до самой смерти и после смерти, ты же знаешь!

– Я знаю только то, что я ничего не знала о твоем сыне.

– Зато я знал, как ты страдала от того, что у нас не могло быть детей. Мы ведь у врачей не проверялись, и я не хотел, чтобы ты знала, что не я в этом виноват, а ты. У меня– то уже давно был сын.

– А кто его мать? За что ты любил ее?

– Я не любил ее. Это была случайная связь. Киноэкспедиция в провинцию, деревенская девчонка, обалдевшая от одного только знакомства с тем, как делается «всамделишное кино». Ну, ты знаешь, как это бывает у киношников… Ну и… А девочка-то была дочерью сельского священника, и она, слава Богу, не захотела избавиться от ребенка. Я не смог ее уговорить. В результате – сын Александр.