Дэн Миллмэн - Мирный воин. Книга, которая меняет жизнь

Уже через пять минут я прогуливался по Телеграф-авеню, заглядывал в окна магазинов, с наслаждением вдыхал ароматы, доносившиеся из крошечных кафе и мешавшиеся с прохладным воздухом Северной Калифорнии. Было далеко за полночь, а я все бродил по удивительно живописным дорожкам университетского кампуса и никак не мог успокоиться.

На следующее утро, сразу после завтрака, я побежал к спортивным павильонам Хармона, где мне предстояло тренироваться шесть дней в неделю – силовые упражнения, кувырки, сальто, каждый день несколько часов напряженных тренировок в погоне за мечтой о чемпионском титуле.

Прошло всего два дня, а я уже захлебывался в океане новых знакомств, письменных работ и запутанных расписаний. Месяцы потянулись один за другим, сливаясь друг с другом как времена года мягкого калифорнийского климата. Я кое-как выживал на лекциях; я жил и дышал полной грудью в спортзале. Приятель как-то сказал мне, что я прирожденный акробат. Внешне так оно и было: гибкое тело худощавого сложения, резко очерченные мышцы, темные, коротко подстриженные волосы. Более того, мне всегда нравились рискованные трюки. В детстве мне нравились только такие игры, в которых был элемент риска. Спортзал стал моим святилищем. Здесь каждый день я сталкивался с новым вызовом, здесь я испытывал истинный энтузиазм, здесь находил удовлетворение. По крайней мере, отчасти.

В конце второго курса я полетел в Германию, Францию и Англию, представляя Американскую федерацию гимнастики; выиграл чемпионат мира по прыжкам на батуте; в углу комнаты громоздились награды; мои фотографии появлялись в «Дейли калифорниан» с такой завидной регулярностью, что меня начали узнавать на улице. Я становился местной знаменитостью. Женщины улыбались мне. Сьюзи, обаятельная, неизменно дружелюбная блондинка, с короткой стрижкой и ослепительно белоснежной улыбкой, все чаще оставалась у меня на ночь. Даже учеба наладилась. Я поистине ощущал себя на вершине.

Но начиная с осени 1966 года, с первого семестра третьего курса, в душе у меня зашевелилось и начало подниматься нечто темное и трудноуловимое. К тому времени я переехал из общежития в небольшую студию, которую снимал у хозяина. Студия была выстроена прямо позади его дома. Именно в этот период, несмотря на все мои достижения, я начал чувствовать нараставшие уныние и беспокойство. А потом начались кошмары. Почти каждую ночь я вскакивал, обливаясь холодным потом. Сон, наводивший такой ужас, был почти всегда один и тот же:

Я иду по темной улице; справа и слева нависают мрачные здания без окон и дверей, проступая сквозь завихрения грязной дымки.

В конце улицы возникает и начинает быстро приближаться высокая фигура в длинном плаще. Я не столько вижу, сколько ощущаю леденящую угрозу, исходящую от мерцающего белого черепа с черными провалами вместо глаз. Эти провалы смотрят на меня, вокруг звенит мертвая тишина. Фигура поднимает руку и указывает на меня белыми костями пальца. Затем медленно поворачивает руку, и указующий перст превращается в страшный крюк – фигура манит меня, зовет к себе. Я замираю от ужаса.

И тут позади этого воплощения страха появляется седовласый мужчина; лицо его спокойно, морщин нет. Его шаги бесшумны. Каким-то образом я знаю, что этот человек – моя единственная надежда на спасение; он обладает силой, чтобы спасти меня, вот только он меня не видит, а я не могу его позвать.

Усмехаясь моему страху, Смерть в черном капюшоне резко разворачивается и встречается взглядом с седовласым мужчиной; он смеется ей в лицо. Пораженный, я наблюдаю. В следующую секунду призрак Смерти делает бросок в сторону седовласого, пытаясь до него дотянуться, а потом неожиданно бросается на меня. Седовласый хватает Смерть за плащ и легко подбрасывает ее в воздух.

Внезапно Мрачный Жнец исчезает. Теперь волосы седовласого почти светятся своей белизной. Он смотрит на меня и манит рукой. Я иду к нему – и вдруг прохожу сквозь него, полностью растворяясь в нем. Останавливаюсь, смотрю вниз, на свое тело, и вижу, что на мне черный плащ. Я поднимаю руки и вижу, как их белые узловатые кости складываются в молитвенном жесте.

Я просыпался, хватая воздух ртом.

Как-то ночью, в самом начале декабря, я лежал и слушал, как посвистывает ветер, просачиваясь сквозь небольшую трещину в окне. Поняв, что заснуть все равно не удастся, я натянул джинсы, влез в кроссовки, накинул сверху куртку и вышел в ночь. Было 3:05.