Инна Быкова - Жизнь и смерть в «Дакоте»

Но вернемся к нашим баранам – они уже давно блеют.

С Брайаном было интересно прежде всего потому, что он был голубой. Было где разгуляться воображению. Вот он посмотрел на меня как-то искоса – о чем он подумал? О сексе? Или это был взгляд просто так? Потом в Испании мы играли с ним в игру – кто из прохожих ему бы подошел для развлечения, а кто нет и почему. Мы сидели в уличном кафе и разглядывали и обсуждали всех мужиков, попадавших в поле нашего зрения. Это было совсем так, как мужской разговор о бабах, с той только разницей, что роль баб исполняли в тот раз мужики. В этом было нечто пикантное, но до конца проникнуться голубой жизненной философией я все-таки не смог. Ни тогда, ни потом. Хотя соблазн иной раз витал совсем рядом.

Да, вот мой Фред… Что-то из него выйдет? Лакомый кусочек, а достанется он какой-нибудь вертихвостке, разбитной бабенке, которая раздобреет к сорока и будет весить центнер, как Элвис. Как бы то ни было, приятно иметь поблизости симпатичного парня, у которого все еще впереди.

Сейчас забавно вспоминать, как нас допекали в этой самой свободной в мире стране в начале 70-х. Расцвет кондового никсонизма, черные «фольксвагены» и «форды», преследующие нас совсем не скрываясь, очень хорошо заметное прослушивание всех телефонных разговоров, незнакомцы, «по ошибке» звонящие по нескольку раз в день… Меня с Йоко это прямо достало, до наших печенок они добрались, гады гуверовские! Но и Гувер оказался не вечен. А потом, когда Tricky Dicky наконец-то «ушли» из Белого дома, стало вроде бы полегче. У Рональда Голливудского в гостях было, в общем-то, совсем не так уж плохо. Правда, иногда он по-отечески заботился о том, чтобы мне, бывшему Битлу Джону, не было скучно в его солнечной Калифорнии, и подсылал каких-нибудь любителей сырого мяса и людоедских деликатесов, но мы с Хэрри и Мэй умели от них каждый раз отвертеться. Во всяком случае, для особенно ретивых моих биографов заявляю, что до серьезных стычек и кулачных боев в стиле Ливерпуля в Эл Эй дело не дошло. Один раз, ну от силы дважды я насовал самым докучливым и не самым увертливым «поклонникам». Сам тоже получил по морде – не беда! Не в этом дело! В жизни всякое случается, если смотреть на жизнь не только из окна лимузина. Но дело в том, чтобы не было этого невыносимого сосущего одиночества, этого душевного вакуума, от которого нет другого лекарства, как водка, виски и разрушение. Я пил и крушил окружающие меня симптомы слишком далеко зашедшего благосостояния: хрустальные пепельницы, цветные телевизоры, зеркала в золоченых рамах – кому это барахло нужно?

Вот жаль только, что Никсон не попался мне тогда под горячую руку, – я бы ему с большим удовольствием всыпал как следует. Дики Никсон – ячмень на глазу Америки, язва ее желудка и каверна в ее легких…

А ведь он жив, кое-как отошел от уотергейтского потрясения, сходил в сауну, надел новый костюмчик и сидит себе, строчит, поди, мемуары. С него все как с гуся вода! Скорее всего, дело не в том, что он без совести, а в том, что он без ума. И притом в самом что ни на есть клиническом смысле. Мы с Йоко уже в конце 60-х пришли к выводу, что большинство наших правителей безумны. Может, есть где-нибудь на этом свете политики в высших эшелонах власти, которые сохранили разум и остались нормальными людьми, но я их не встречал. Трюдо… Брежнев… Ганди… Кто знает? Хотя Трюдо при ближайшем знакомстве оказался не так уж хорош, как его имидж – имидж «своего» в ранге президента. Нет, он увильнул в последний момент, когда вопрос стоял об акции. С другими двумя я не встречался – а понаслышке трудно судить. СМИ всегда готовы создать благостный образ того, кто наверху. Вот только в Америке почти все СМИ дружно выступили против Никсона. Бернстейн и Вудворд были первыми – честь им за это и слава! Первыми открыть рот и сказать миру то, что думаешь, всегда трудно. О Никсоне курсировали анекдоты еще тогда, когда он сидел в овальном офисе, жуя свой президентский ланч своими крепкими, как у щелкунчика, президентскими челюстями. Да, давно уже пора было разделать его и его администрацию под орех! Сам-то он был хоть и крепким орешком, но вполне созревший „nut“. Конечно, в Белый дом не попадают с улицы: если уж рок-стар должен научиться убивать с улыбкой, то политик – и подавно. Но чего стоит президент, не выносящий (от страха?) новых лиц в своем собственном окружении? А как он тер подошвой о ковер во время очередного спича в поисках нужного слова! Им же придется ковры менять! Все протерто до дыр… А его манера все речи читать по бумажке? Что это за политик, у которого язык не подвешен как следует? Просто смешно! Мы за словом в карман не лезли. Даже самых матерых журналистов мы укладывали на пресс-конференциях на обе лопатки. А Никсон, как и Элвис, только что-то там бормотал несуразное, обормот несчастный! У Элвиса были по крайней мере звучный голос и внушительная внешность. Да что там говорить! Никсон – фигура, сбежавшая из комикса. Беднягу было просто больно слушать.