Владимир Серкин - Звезды Шамана. Философия Шамана

– Да они могут наплодить кучи детей.

– Не воспитаешь ребенка – он не твой.

– Но гены-то мои.

– И гены его изменятся к пубертату.

– Ты про телегонию?

– Сложнее. Про взаимодействие полевых структур.

– Но ребенок похож на отца.

– Только частично. По мере взросления все больше будет похож на приемных родителей.

– А в детдомах?

– Сказал же, на тех, кто оказывал влияние.

– То есть то, что Аристотель 12 лет воспитывал Александра Македонского?

– Правильно.

– Но они могут и родить, и сами воспитать?

– С не своей свободой – не смогут нормально.

– То есть излишние запасы родителей загоняют детей в агонию?

– Скорее свой род. Без дисциплины развития – да.

– Это как карма?

– Как кухарма [22] . Шутка в стиле Шамана относилась лишь к слову, а не к смыслу диалога.

Еще в прошлом году замечал, что Шаман стал меньше есть. Раньше мы ели примерно поровну. Этим летом различие стало явным. Шаман почти никогда не завтракает, редко обедает, а вечером съедает один-два кусочка рыбы с кашей и овощами-травами. Даже похудел. Внешне незаметно, но видно по неиспользуемым больше разношенным дыркам на его ремне.

– Что происходит?

– Перехожу на увеличение доли космической энергии.

– Было какое-то явное изменение?

– Нет, стал систематически упражняться.

– Сдерживаешь чувство голода?

– В лагере [23]ел иногда меньше, чем сейчас. Все мы там удивлялись, сколько ненужной вкусной пищи съедается на гражданке.

– В лагере вынужденно. А сейчас как справляешься с чувством голода?

– Не голода, а аппетита. Просто не ем, если не голоден.

– В этом суть твоего перехода?

– Начальный этап. Нужны некоторая самодисциплина и бесстрашие.

– В чем бесстрашие?

– Представь, что вечером ты осознал вдруг, что уже два дня ничего не ел.

– Хорошо.

– Горожанин пугается, думает, что слабеет-болеет или вообще спид, нет нужных веществ в организме и еще что-нибудь. И кидается набивать желудок.

– Есть люди – специально голодают-очищаются.

– А если не специально, просто вдруг осознаешь, что чувства голода нет и пища тебе не нужна?

– Да, тут испугаешься за организм. И какова твоя цель?

– Слышал про солнцеедов?

– На Севере? На северах это вряд ли, как ты говоришь.

– Космическая энергия везде.

– Можешь меня научить?

– Могу.

– С чего начать?

– Начни регулярно думать об этом. И обязательно действуй в этом направлении.

Свободен ли зверь? Их часто используют как символ свободы. Несущийся конь, парящий орел, одинокий волк, резвящийся медвежонок, рыба в океане… Наверное, в моменты, когда зверь резвится-несется или птица парит, у них ощущение, сходное с полной свободой. Но что определяет их жизнь?

Отсутствие размышлений о свободе? Это с нашей точки зрения. А они живут просто – поглощенные насущными потребностями. Мы даже этому завидуем иногда. Они кажутся себе свободными? Прирученное от рождения животное не хочет в лес, даже боится. И не страдает, и кажется себе свободным? Но мы-то можем видеть, что такой зверь живет неестественно. А сам зверь – нет. Может, так же и мы на своем уровне? Но в отличие от зверя мы можем иногда наблюдать за собой и своей жизнью и поразмышлять об этом.

– Свобода – то, что мы придумали?

– Свободен ли влюбленный?

– Кажется, нет. Он привязан к своей любви.

– А человек без любви?

– Кажется, свободнее.

– А у кого больше энергии?

– Почему?

– Любовь склеивает все, без нее Вселенная начнет разваливаться.

– То есть человек вообще без любви…

– Правильно, ненужный элемент.

– Вселенная его утилизирует?

– Задающий вопрос…

– Но как же монахи-отшельники, путешественники, лесники там, вообще без женщин?

– Некоторые все равно влюблены в женщин или очарованы природой, а продвинутые религиозные – во Вселенную и все, чем она представлена.

Ночь. Сижу, смотрю на костер. Прохладно, ветерок: вязаные шапочка и перчатки, капюшон. Костер греет только спереди. Чтобы спине не было холодно, надеваю пустой длинный рюкзак с разгрузочными полосами и смягчающей подкладкой. Так, положив несколько веток в рюкзак, даже можно опереться спиной о холодную скалу. Под задницей у меня теплый, нагретый у костра плоский камень, который я периодически меняю на другой такой же: пока один отдает тепло, другой нагревается.

Из-за холода и ветерка комаров нет, и я устроился встречать рассвет довольно уютно. С часу до трех – самое темное время. Редкие звезды между угадываемыми в темном небе облаками, пламя костра, и темнота кругом. Только шум обрушивающихся на невидимый берег волн, рокот катаемых волной камней и потрескивание дров. Иногда – попискивание дров, когда пар из разбухшего от дождя нагретого полена начинает выходить в какую-нибудь щель.