Н. Фишер - Регрессия. Исповедь колдуна

Мама помогла мне разуться, и я в одних носках отправился за ней по холодному скрипучему паркету в единственную комнату. Женщина уже ждала нас за столом, а кот урчал на ее коленках. Перед старушкой на белом полотенце с вышивкой по краю стояла стеклянная миска с водой, рядом были навалены пучки трав, пузырьки с жидкостями и порошками и несколько тонких косточек. Мама вздрогнула и схватила меня за руку.

– Мы, наверное, пойдем, – прошептала она.

– Ишь, не придумывай! – шепеляво усмехнулась женщина, показав ровные вставные зубы. – Хочешь знать или нет?

– Хочу, – кивнула мама.

– Тогда садитесь.

Напротив стола посетителей ждали два гостевых стула. На один забрался я, едва доставая ногами до пола, а на самый край другого села мама, сложив длинные пальцы в замок на столе перед собой.

– Похожи, – заметила старушка, по очереди оглядев нас. – Только эта дрянь не от тебя, ты – нормальная.

– Знаю, – тихо прошептала мама. – Скажите, что это, и как нам бороться.

Женщина стянула с волос сетку, разметав седые кудри по плечам, и протянула ко мне морщинистую руку. Если до этого мне было просто не по себе, то теперь стало совсем страшно. Я поглядел на осунувшуюся маму, и она чуть заметно кивнула. Я с опаской протянул ладошку женщине, и та с плеском погрузила ее в воду. Руку словно охватило льдом, в который я вмерз и не мог пошевелиться. Хотелось заплакать и убежать, но мама сидела, безвольно и подавлено глядя на происходящее, и я решил не сопротивляться. Может быть, это зачем-то нужно. Тогда надо просто дать неприятной тетке сделать все, что она хочет, и наконец уйти отсюда. Отправиться в Зоопарк или в Детский мир.

Старуха сыпала в воду порошки, шептала какие-то слова, часть из которых я почему-то понимал. Вернее, не я, а тот, внутри меня, подсказывал. Она водила косточками вокруг миски, то закрывала глаза, то выпучивала их так, что становилась похожей на голубя. Казалось, она уже не с нами, а улетела куда-то далеко-далеко, и мне тоже захотелось на секунду улететь с ней. Но он не дал мне, приказав остаться и не идти на поводу у слабосильной ведьмы.

Когда же женщина вернулась из своего невидимого путешествия и вновь смогла говорить, вместо того, чтобы ответить на мамины безмолвные вопросы, она отшатнулась, задев ножку стола. Кот, успевший задремать, взметнулся на стол, хватаясь когтями за полотенце, и примостившаяся на нем миска с грохотом разлетелась об пол на сотни осколков, утянув за собой часть снадобий непутевой ведьмы.

– Убирайся отсюда, и это, – она указала на меня, – с собой забери! Никогда сюда больше не приходи!

– Что? – Мама в непонимании хлопала глазами. – Что случилось? Что не так? Вы объясните?

– Ты говорила, ребенок кого-то видит и общается с ним! Ты врала! Ты знала, какая внутри него тьма? Ведь знала? – Старуха в ярости схватила маму за кофту и принялась трясти. Я в ужасе стоял за ее спиной и не мог проронить ни слова.

– Знала! – выплюнула мама ей в лицо. – И думала, что вы сможете это из него убрать!

– Я на такое не способна… – прошипела ведьма. – Я не знаю, кто вообще на такое способен! Слишком глубокая тьма, его самого-то почти нет… Жаль мне тебя, голубушка, но ты молодая, родишь еще ребеночка.

– Да пошла ты! – закричала мама, хватая меня за руку и выбегая в коридор. – Игорек, обувайся, нам здесь нечего больше делать!

Рыдая в голос, мама широким шагом прокладывала дорогу обратно через парк, волоча меня за руку. Я еле поспевал за ней и все время сбивался с шага.

– Мам, мам, а что это было? Кто эта тетя? – спрашивал я, задыхаясь от быстрой ходьбы. – И что она такое сказала?

– Ничего, Игорек, ничего. Нам не надо было ходить к ней, – обреченно кинула мама через плечо.

– И мы к ней больше никогда-никогда не пойдем? – уточнил я.

– Никогда-никогда, обещаю! – Мама присела на корточки, обняла меня и тут же разрыдалась.

К этой ведьме мы действительно никогда больше не ходили, но были десятки других.

Теперь же, когда мы проехали нужную остановку, я начинал переживать, но старался гнать от себя плохие мысли в надежде, что мама меня не обманет. Она обещала школьные принадлежности, значит, за ними мы и направляемся. Но все же тревога то и дело накрывала удушливой волной, я не выдержал и спросил:

– Мам, а куда мы едем?

– К бабушке. – Она потрепала меня по волосам.

К бабушке… Удивительно, я не знал, что у меня еще и бабушка есть. Мама была сиротой, ее родители то ли погибли, то ли сбежали – она почти ничего о них не знала, но всегда плакала, вспоминая. Наш дом в деревне достался от ее тети, с которой мама виделась всего пару раз. Но после выхода из детского дома сразу перебралась в деревню, счастливая, что хоть кто-то у нее есть. С тетей этой так и не увиделся – она умерла до моего рождения.