Мария Роттер - Черно-белое Рэй-Ки

Так что для меня все было наоборот: признаком уважения для меня было не «Вы», а «ты». Поэтому, когда меня начинали слишком уважительно именовать по имени-отчеству и на «Вы» (да еще подчеркивая голосом, что «Вы» это с заглавной буквы), я только мысленно улыбался и ждал, когда же станет понятна истинная цель демонстрации такого «уважения».

Понравился мне не только сам мастер, говорящий всем «Вы». Публика у него на занятии тоже подобралась очень нормальная: интеллигентные женщины, в основном среднего возраста. Обычно так и бывает: приличный мастер – приличная группа. Разумеется, верно было и обратное: приличная группа – приличный мастер. Это не могло не радовать: такая публика обучаться чему попало и у кого попало не будет. Так что можно было рассчитывать…

Само действо происходило в частной, очень ухоженной косметологической клинике, которая арендовала пару комнат на первом этаже общежития.

Устроено все было очень просто. Люди сходятся, лечат друг друга, или, как они говорили, «обмениваются Рэй-Ки». Варягов с улицы (вроде меня) тоже вполне приветствуют, даже «дают Рэй-Ки» бесплатно, в рекламных, так сказать, целях.

Если человеку понравится, он записывается на двухдневный семинар, где и получает посвящение соответствующей ступени. Всего в той системе Рэй-Ки, которую преподавал Игорь, было три ступени. Третья ступень была только у него, так что у остальных выбор был невелик: первая или вторая.

На мой немедленный вопрос: «А можно ли получить вторую ступень, минуя первую?», последовал столь же немедленный ответ Игоря: «Нет, нельзя».

Но публика меня сразу утешила, сообщив, что семинар проходит часто, как только наберется группа желающих. Группа же набиралась достаточно быстро, потому что мастеров Рэй-Ки в те времена было совсем немного, а Игорь к тому же пользовался у понимающих людей популярностью.

Чтобы я понял (точнее сказать, почувствовал), о чем идет речь, мне выделили девушку, которая должна была мне давать Рэй-Ки. Девушке, разумеется, это не понравилось, потому что посвященные обменивались энергией, а у меня посвящения не было и обмениваться я не мог, так что взять с меня было нечего. Однако она честно принялась накладывать на меня руки и старательно давать Рэй-Ки. Я не менее старательно пытался что-то почувствовать. «Приняв сеанс» и поблагодарив девушку, я остался в полном недоумении. Может, там что-то и было, но я этого не почувствовал. Одно из двух: либо я дубина бесчувственная, либо это, как говорит один мой умный приятель, «полный фонарь».

Так что, уходя с круга Рэй-Ки (так называлось это сборище), я вспоминал процедуру лечения Буратино:

«Сова приложила ухо к груди Буратино.

– Пациент скорее мертв, чем жив, – прошептала она и отвернула голову назад на сто восемьдесят градусов.

Жаба долго мяла влажной лапой Буратино. Раздумывая, глядела выпученными глазами сразу в разные стороны. Прошлепала большим ртом:

– Пациент скорее жив, чем мертв…

Народный лекарь Богомол сухими, как травинки, руками начал дотрагиваться до Буратино.

– Одно из двух, – прошелестел он, – или пациент жив, или он умер. Если он жив – он останется жив или он не останется жив. Если он мертв – его можно оживить или нельзя оживить.

– Шшшарлатанство, – сказала Сова, взмахнула мягкими крыльями и улетела на темный чердак.

У Жабы от злости вздулись все бородавки.

– Какакокое отвррратительное невежество! – квакнула она и, шлепая животом, запрыгала в сырой подвал.

Лекарь Богомол на всякий случай притворился высохшим сучком и вывалился за окошко».

Прощаясь, я вежливо всех поблагодарил, обещал подумать насчет посвящения и откланялся, склоняясь к мнению Совы о том, что «пациент скорее мертв, чем жив».

Однако ночью мне снова приснился сон. Все было практически такое же, только пришелец выглядел еще более суровым и явно недовольным: « Я же тебе ясно сказал: „не отказывайся“». Тут мне стало уже интересно: а можно ли в этом сне и мне поговорить, или сценарий таков, что я должен только слушать то, что изрекает совершенно незнакомый человек. Кстати, выглядел он как человек, привыкший к тому, что его слушают, не перебивая. Но если и во сне нет демократии, то полностью подтверждается моя теория о том, что ее нет, никогда не было и быть не может.

« А от чего я не должен отказываться? И кто ты, почему я должен тебя слушать?»

Последовала пауза. Незнакомец, не скрываясь (вообще, он вел себя на диво просто и естественно), думал. Видимо, решал, стоить ли отвечать. Казалось, что разговоры – это вообще не по его части. Гораздо больше он походил на человека действия.