Владимир Запрягаев - Астрологiя въ наши дни

Я закончу свое введеніе въ Астралогію небольшимъ разсказомъ, которому читатели могутъ дать то или другое толкованіе. Великіе мудрецы древняго міра придавали громадное значеніе самостоятельной работѣ. Они желали, чтобы путемъ глубокаго размышленія человѣкъ самъ достигалъ познанія истины п пониманія таинственнаго языка природы. Но посмотримъ, что требовалось отъ смѣльчака, пожелавшаго овладѣть тайной Изиды. Происходило это болѣе четырехъ тысячъ лѣтъ тому назадъ на берегахъ многоводнаго Нила. Томящійся жаждою знанья шелъ къ храму Свѣта. Единственный входъ въ это святилище находился на шестнадцатой ступени Мемфиской пирамиды. Узкое темное окошко было обращено на сѣверъ и никогда не закрывалось. Сѣверъ долженъ былъ обозначать мракъ невѣжества. Длинный темный корридоръ, по которому можно было пробираться только ползкомъ, велъ къ другому отверстію, имѣвшему видъ колодца. Густые пары поднимались изъ черной бездны и у многихъ не хватало энергіи продолжать свой путь дальше. Если силы душевныя одерживали перевѣсъ надъ тѣлесными чувствами и пришелецъ выражалъ намѣреніе идти впередъ, къ нему подходилъ нѳзамѣчаемый имъ предъ этимъ человѣкъ и подавалъ лампочку. Устроивъ осторожно лампочку на головѣ, они спускались по витой желѣзной лѣстницѣ и на 60-й ступенкѣ встрѣчали поворотъ на другую каменную лѣстницу приблизительно въ 40 аршинъ длины. Наконецъ, подходили они къ высокой мѣдной двухстворчатой двери, легко и безъ шума открывавшейся предъ ними. Громкій звукъ закрываемой двери, повторяемый безчисленнымъ эхомъ, предупреждалъ жрецовъ, что новый гость пожаловалъ въ ихъ таинственное жилище. Тогда провожатый заявлялъ, что дольше быть путеводителемъ не можетъ и что считаетъ нужнымъ предупредить объ многочисленныхъ опасностяхъ находящихся на дорогѣ. «Быть можетъ, ты не вернеся живымъ и смерть уже стережетъ тебя, какъ свою жертву». Непугавшійся этихъ угрозъ шелъ подземной галлереей и символическія фигуры, поставленныя въ нишахъ, при тускломъ свѣтѣ лампы производили страшное впечатлѣніе. Невольно думалось, что находишься среди мертвецовъ, въ царствѣ смерти. Три вооруженныхъ человѣка вдругъ загораживали путь. На головѣ ихъ была маска, изображавшая шакала. Къ слову сказать, эти воины дали начало сказанію о Церберѣ, адскомъ псѣ.— «Иди», говорили они, «если не боишься переступить черезъ порогъ‘этой двери, но назадъ возвращаться не думай: иначе примешь смерть отъ рукъ нашихъ». Но отважный смѣльчакъ не обращалъ вниманія на ихъ угрозы п отворялъ быстро дверь. Цѣлое море пламени чуть не заставляло его отступить назадъ. Дѣло въ томъ, что огня не было. Но стѣны, нолъ и потолокъ огромной залы были такъ устроены, что, отражая лучъ лампы, превращали его въ цѣлый потокъ свѣта. Пробравшемуся невредимо черезъ это препятствіе вдругъ слышался сердиты! рёвъ бурной рѣки, черныя волны которой грозили гибелью. Приходилось переплывать на другой берегъ, гдѣ останавливала вниманіе дверь изъ слоновой кости. Надо было съ трудомъ карабкаться къ ней, но всѣ усилія отворить ее оставались тщетными. Несчастный положительно не зналъ, что дѣлать. Вдругъ глазъ его различалъ два кольца по бокамъ, и онъ съ радостью хватался за эти кольца. Но въ эту самую минуту то, на чемъ онъ стоялъ, изчезало въ темной глубинѣ и онъ оставался висящимъ надъ бездной. Мало-по-малу кольца спускались все ниже и ниже и, наконецъ, ноги чувствовали твердую почву. Тогда дверь отворялась и храмъ сіявшій огнями представалъ предъ изумленнымъ и обрадованнымъ путникомъ. Дверь, черезъ которую онъ входилъ, была продѣлана въ подножіи эмблематической статуи, представлявшей тройственное проявленіе въ мірѣ всемогущества Божьяго подъ видомъ фигуръ Озириса, Изиды и Хоруса. Жрецы привѣтствовали пришедшаго. На нихъ были праздничныя одежды съ вышитымъ на груди треугольникомъ. Огромный брилліантъ украшалъ треугольникъ, долженствующій обозначать Всевидящее Око Творца. Но этимъ испытанія еще далеко не кончались. Затѣмъ слѣдовало подробное повѣствованіе о прошлой жизни, чистосердечное признаніе не только въ поступкахъ, но даже въ мысляхъ. Судъ этотъ происходилъ передъ тремя старѣйшими изъ жрецовъ, которыхъ народное воображеніе передѣлало впослѣдствіе въ адскихъ судей: Миноса, Эака и Радаманта. Послѣ этого наступала очередь тяжелыхъ, физическихъ работъ и упражненія тѣла въ терпѣніи.

Усталость, голодъ и жажда нестерпимо томили подвергнутаго ихъ неумолимой жестокости и великолѣпный садъ, привѣтливо приглашавшій въ свою тѣнистую прохладу, казался измученному всѣми предыдущими испытаніями настоящимъ раемъ. Тамъ и сямъ попадались бесѣдки, уставленныя столами съ явствами. Ароматы цвѣтовъ наполняли воздухъ благоуханіями. Красивыя женщины, совсѣмъ обнаженныя, покоились на богатыхъ ложахъ, держа золотыя чаши наслажденія въ своихъ рукахъ. И вотъ, если среди всѣхъ этихъ искушеній изнемож-денный физической и душевной борьбой храбрый герой выдержевалъ и покидалъ соблазнительный уголокъ нѣгп и покоя, то при выходѣ изъ сада встрѣчалъ всѣхъ жрецовъ поздравлявшихъ его съ успѣшнымъ окончаніемъ испытаній. Тогда имя этого человѣка объявлялось всему народу и устраивались великолѣпныя празднества. Рядомъ съ главными жрецами обходилъ герой весь городъ въ торжественной процессіи. Онъ былъ одѣтъ въ бѣлую мантію, съ миртовымъ вѣнкомъ на головѣ и съ пальмой, знакомъ побѣды, въ рукахъ. За нимъ ѣхала царская колесница, но онъ никогда не садился въ нее, показывая этимъ, что всѣ земныя почести не имѣютъ для него никакого значенія. Путь его устилали цвѣтами и народъ шумными оваціями привѣтствовалъ того, кто, презрѣвъ эгоистичвую любовь къ самому себѣ, искалъ у подножья Изиды силы и зданья любить Творца и все человѣчество.