Аза Петренко - Вижу судьбу

Вот представьте картинку: идет очередное испытание, сидят экстрасенсы и по одному каждого уводят. Не поверите – мы от души желали соперникам удачи! А на следующий день встречаемся, и стоит такой хохот! Каждый рассказывает, что сказал, как сделал, а другие комментируют, и все смеются до слез. И никто из себя ничего не «изображал», все были вместе. Только Нонна Хидирян держалась несколько особняком, – ее дело. Знаете, когда все позади, вспоминается только хорошее.

Лично для меня самыми сложными испытаниями оказались те, что были связаны со смертью детей. Я сама мать, поэтому так понимаю боль родителей.

За полтора года до съемок нашей программы в канализационном коллекторе города Красноярска были найдены останки пятерых сожженных детских тел. Следствие так и не ответило на вопросы: как они погибли, кто виноват в их смерти? Официальная версия была – несчастный случай. Посчитали, что дети могли сами забраться в колодец и погибнуть от взрыва скопившегося внутри метана или принесенных с собой легко воспламеняющихся жидкостей. Но родители мальчиков были недовольны ни ходом следствия, ни его выводами. Поэтому в Москву на программу приехали отцы двух пропавших мальчиков – Евгений Тауманов и Павел Мамедгасанов. Они были уверены, что тел их детей не было среди найденных в коллекторе.

Как и чем можно успокоить сидящих рядом родителей, когда видишь, что его ребенка страшно, жестоко убили? Карты мне рассказали, что не несчастный это был случай, а ритуальное убийство. Представьте, что чувствуешь, когда сидят перед тобой взрослые мужчины и рыдают навзрыд?..

Но я все же сказала как есть:

– Детей принесли в жертву. И было их не пять, чьи трупы найдены, а шесть. Все дети – мальчики одного возраста, но разных национальностей и вероисповедания. Шесть – это число Сатаны. И это страшное злодеяние – ритуальное убийство. Это дело рук членов секты сатанистов. Похищенные мальчики еще при жизни были разделены: двоих из них поместили отдельно. И все они были убиты в разное время. Бедные, невинные детки – пережили такой ужас при жизни, да еще как бы по две смерти: их убили в одном месте, а затем тела сбросили в коллектор и сожгли…

Это привело родителей в шок. Они до последнего надеялись, что я скажу что-нибудь обнадеживающее, что их сыновья живы… Сердце рвалось на части, видя, чувствуя их страдания, но обмануть я не могла: они же приехали за правдой. Какой бы страшной та ни была… Я не увидела, что убийц поймают. Но верю в божий суд, от которого никому не уйти.

Или вот: показывают фотографию симпатичного молодого человека, как сейчас говорят, кавказской национальности. Передо мной сидит его отец.

Спрашиваю:

– Вы все как есть хотите услышать?

– Да.

– Я не вижу его среди живых.

– Что произошло?

– Его убили. Как ни больно вам это услышать, но убийство было случайным. Грубо говоря, он оказался не в нужном месте в ненужное время… Убил светловолосый молодой мужчина. Неженатый. Его совсем ничего с вашим сыном не связывало, они даже не были знакомы. Ему сказали: «Убей!» И он убил. Этот светловолосый связан с казенным человеком, милиционером.

Оказалось, что отец главного подозреваемого работал в милиции. Для меня не было вопроса: виновен он или нет, – я точно знаю, что он убил. Но за его спиной стоит другой человек, который, как кукловод, управляет такими же оболваненными мальчишками.

Или другое задание: в Башкирии из летнего лагеря пропали два мальчика. Потом вроде бы их трупы нашли в воде, но родителям запретили вскрывать гробы, и тела ребят без их разрешения кремировали. На программу приехали две матери, которые до сих пор надеются, что там были тела не их детей, а их сыновья – живы.

Карты мне рассказали, что дело было летом, дети были в казенном доме (лагере) у воды. Я увидела явное убийство.

– Цели не вижу… Может, секта какая?

Тут матери переглянулись: лагерь тот, оказывается, принадлежал религиозной секте, и преподаватели, воспитатели были сектантами.

– Насилие… Через воду убийство, как жертвоприношение.

Еще сказала, что скоро появятся какие-то новые данные в этом деле, но обнадежить, что дети живы, не могла. Я видела их смерть, и мне в тот момент просто физически стало плохо…

После таких испытаний я заболевала. Хотелось все бросить, помчаться домой, обнять детей, обцеловать, почувствовать, что они рядом и никуда не денутся… А они меня тормошили: «Мама, мы в тебя верим! Ты самая лучшая! Ты победишь!» И я через силу собиралась и ехала на новые задания.