Мэнли Холл - Адепты. Эзотерическая традиция Запада

Посвященный Тализин

Элфин, сын Гвиддно, во времена доброго короля Артура получил в дар плотину в виде изгороди из кольев, установленных в русле реки, чтобы ловить рыбу. Будучи от природы тугодумом, Элфин

казался до того бестолковым, что даже его отец не мог помыслить, чтобы сын смог зарабатывать себе на хлеб чем-нибудь, кроме вылавливания лососей. Когда на другой день Элфин осматривал свою плотину, он увидел висевшую на одном из столбов кожаную сумку, видимо, прибитую к изгороди водой. Заглянув в сумку, Элфин обнаружил там младенца удивительной красоты. Он назвал ребенка Тализин, подразумевая его сияющее чело.

Элфин не знал, что матерью Тализина была Церидвен — богиня волшебного котла, и уж конечно ему было невдомек, что прекрасное дитя само было своим отцом, родившись в результате колдовства и заклинаний. Вначале Церидвен приняла твердое решение убить собственного сына, но, когда мальчик появился на свет, она, раскаявшись в дурных намерениях, бросила его в реку, предоставив ей решить судьбу младенца и надеясь, что его подберет кто-либо из прохожих. Многое в этой истории напоминает легенду о Моисее и его плоте из камыша.

Еще ребенком Тализин попал в королевский дворец, где впервые услышал придворных бардов и менестрелей. Он уже стяжал себе славу незаурядного поэта и певца, но спокойно и тихо сидел в своем углу. Однако, пока артисты готовились к выступлению, он наложил на них заклятие, так что они могли только кланяться перед королем и издавать какие-то бессмысленные звуки. Когда же барды обвинили Тализина в колдовстве, великий король повелел тому приблизиться и объяснить свое поведение. Песня Тализина, прозвучавшая в ответ, стала одной из самых примечательных поэм в мировой философской литературе. Вот ее содержание:

«Для Элфина я — прежде всего главный бард, А родина моя — страна летних звезд.

Идно и Хейнин назвали меня Мерддином, Но для всех я так и останусь Тализином.

После падения Люцифера в бездну ада

Я с моим Владыкой пребывал в высочайшей сфере,

Я нес знамя перед Александром,

Я знаю названия звезд от севера до юга.

Я находился в Ханаане, когда был убит Авессалом,

Я был при дворе Дона еще до рождения Гвидиона, Я был в том месте, где распяли милосердного Сына

Божьего,

Я отбыл три срока в тюрьме Ариэнрода.

Я был в Азии с Ноем в ковчеге,

На моих глазах погибли Содом и Гоморра,

Я был в Индии, когда строился Рим.

Ныне я прибыл сюда к останкам Трои.

Я был с моим Владыкой в ослиных яслях,

Я поддерживал Моисея в бурных водах Иордана,

Я вместе с Марией Магдалиной ступал по тверди небесной,

Я извлек Музу из котла Церидвен.

Я останусь на земле до дня страшного суда, И неизвестно, в каком образе я буду».

В древней истории и литературе Уэльса Тализин существует только как имя. Ему приписывали авторство многих старинных песен и поэм, хотя как о человеке о нем ничего не известно. И только в XVI веке н. э. появилось легендарное описание его жизни, то ли вымышленное, то ли составленное на основе достоверных данных. Возможно, конечно, что его основой послужили более ранние и малоизвестные легенды, однако столь же вероятно и то,

1В кратком изложении Т.В.Роллстоуна из его книги «Мифы и легенды кельтских народов».

что это жизнеописание появилось с целью истолкования произведений, приписываемых этому загадочному барду. Так или иначе, Тализин является персонификацией достигшего совершенства посвя- !ценного поздних мистерий друидов. Заметим, что определением «поздний» здесь подчеркивается явно проступающее в большинстве его поэм сильное влияние христианства. Он был христианским друидом, принявшим новую веру и ни в чем не отказавшимся от старой.

Языческие философы Британии и Галлии обнаружили немало соответствий между собственным учением и теми, которые проповедовали католические священники. У истинных мудрецов не было сомнений в том, что Иисус был друидом. Его жизнь и учение в точности совпадали с описаниями их посвященных, а первые христианские миссионеры были явно не прочь нажить себе капитал на этом действительном или кажущемся сходстве. В результате оказывается трудным определить, во что превратился Орден друидов: в языческую школу христианских мистерий или в христианскую школу языческих мистерий.

Друиды верили в метемпсихоз״, а Тализин пел о своих прежних жизнях на земле, выражая эти истории в тех же стихах, в которых воздавал должное Христу. Барды были до такой степени уверены, что вновь родятся в материальном мире, что давали взаймы деньги, которые надеялись получить обратно в будущем воплощении. В Британском Музее хранятся несколько таких соглашений. Равно почитаемые языческие боги и христианские святые мирно уживались вместе без малейшего намека на конфликт, а в легендах, подобных сказаниям о Священном Граале и Круглом столе короля Артура, раскрывается неразрушимое единство двух систем.