Аннекатрин Пуле - C Гёте в мире духов

Гесиод (?) (ок. VIII в. до н. э.). Копия эпохи Клавдия с бронзовой статуи ок. 200 до н. э.

Где дети – там Золотой век

Золотой век воспевался в поэзии еще до эпохи Романтизма. Так Овидий (43 г. до н. э. – 17 г. н. э.), ссылаясь, в свою очередь, на Гесиода (ок. VIII в. до н. э.), писал: «Аигеа prima sata est aetas, quae vindice nullo, sponte sua, sine lege fidem rectumque collebat [4] Первым век Золотой народился, не знавший возмездий, сам соблюдавший всегда, без законов, и правду, и верность. (Метаморфозы). – Перевод с лат. С. В. Шервинского. ». Осознание этой благостной связи с изначальным, чувство принадлежности миру как основополагающее, жизнеутверждающее ощущение прослеживается и в поэзии более позднего времени:

Уильям Вордсворт (1770–1850)

Прожив эпоху первозданного бытия, человек как бы диалектически становится в оппозицию окружающему миру. Идею о том, что развитие мышления есть процесс диалектический, высказал еще до Сократа Гераклит (ок. 500 г. до и. э.). Спустя более двух тысячелетий Гегель (1770–1831), тоже мастер диалектики, говорил, что все мысли этого досократовского мыслителя он перенес в свою логику.

Гераклит Эфесский (ок. 500 г. до н. э.)

Разногласия с миром ведут к отчуждению от него. Вторая стадия истории человечества ознаменована односторонним развитием интеллекта. Утрачивается априорное знание, благодаря которому человек вначале еще чувствовал себя связанным со всем миром, а свойственный ему интерес к тому, «что лежит в его (мира) основе» (Гёте), превращается в любопытство, поднимается до критического переосмысления и сомнений. Аналитическое и практическое расчленение того, что было познано как целостное, ведет к раздробленному восприятию и угасанию чувства персональной ответственности.

Франц Гарейс Новалис (Фридрих фон Харденберг, 1772 ‒ 1801). Единственный сохранившийся портрет

Третья стадия очевидна. В эпоху, когда процветают узкие специалисты, ускоряется разрушение уже нецелостной природы, а человек одинок и живет изолированно, мы жаждем вновь объединиться и с Единым Богом, и с небесным миром. Восстановление разрушенной целостности проявляется на всех уровнях – как в масштабе всего человечества, так и в масштабе отдельной жизни. И на ум приходят воспоминания Новалиса о Золотом веке:

Как тени чужого мира, врываются духи в нашу привычную жизнь. А может быть, как вспышки молнии? Новалису кажется, что духи дают надежду, подобную лучику света, пробившегося сквозь облака: «Если бы нам явился дух, мы тут же познали бы свою собственную духовность, к нам пришло бы вдохновение – и через самих себя, и через духа. Без вдохновения невозможно увидеть духов. Вдохновение – это явление и ответная реакция, отдача и исцеление одновременно» (Новалис. Цветочная пыль, фрагмент 32).

Но реальны ли духи? Существуют ли они в действительности? Прежде чем дать ответ на этот вопрос, вызывающий большое неудовольствие ученых людей, надо дать определение реальности. Это слово (от латинского realitas) изначально означало «действительность», и тогда наш вопрос можно переформулировать так: что можно считать действительно существующим? Здесь пришлось бы составить длинный список, и он был бы различным у разных людей и в разных культурах. В индустриальных обществах, почти не сохранивших традиции, списки в основном будут одинаковы: повседневность действительна, а все, не поддающееся учету, неконтролируемое и неповторяющееся попадает в рубрику «ненаучное», что практически означает «несуществующее». Таким образом, сны, видения и, прежде всего, духи – нечто, не существующее в действительности. Пока еще слабо проявляется тенденция, которую уже в 1976 г. точно выразила Кэтлин Рэйн в предисловии к книге Эванса Венца «Вера в фей в кельтских странах» (The Fairy-Faith in Celtic Countries): «Научные исследования в области паранормального навсегда исключили старомодное уравнивание «реального» с тем, что может быть открыто с помощью чувств и измерено количественно». В философском смысле слово Geist («дух») связано с историей культуры Германии, но видения духов ни в коем случае не хотят связывать с историей духовного развития немцев. Как установил врач Юнг-Штиллинг уже в 1808 г., люди стыдятся своих видений. Лишь в последнее время духами начинают интересоваться университеты. При этом у нас есть возможность обратиться к богатейшим архивам исторической и научной литературы по самым различным дисциплинам, которые преданы абсолютному забвению в немецкоязычных странах и которые я бы хотела открыть для публики.